Уверенно нажал несколько клавиш. Компьютер был довольно новый и мощный — «ВИСТ», с отличной «мышкой», но, Петр определил сразу, не подключенный к «паутине». Никаких следов модема и процессора. Пашка, однако, хвастался, что запросто шарит по Интернету. Значит, не отсюда.
Петр, старательно не поворачиваясь лицом к картине, довольно долго возился с компьютером, перепробовал все дискеты, стоявшие тут же в белоснежной пластиковой коробочке, но не обнаружил ничего интересного — одни стрелялки-рубилки. С жестяным ревом мечутся монстры, порхают вертолетики. под колеса машины летит дорожное полотно, скрипят драконы, пылающая ладья с телом вождя викингов уплывает к горизонту, где темная вода сливается с темным небом… Примитив. Типичный набор для ограниченных любителей незатейливых игр. Пашка, надо думать, попросту снимает напряжение после трудового дня с помощью недешевого ящика, а на что-то более сложное нет времени, что вполне понятно и объяснимо.
Выключив компьютер, он немного подумал, встал и отправился побродить по квартире, как того требовали правила игры: нужно освоиться, уверенно сворачивать в нужную дверь на автопилоте, нельзя же на каждом шагу вспоминать про клятую потерю памяти…
Постоял на пороге столовой, полюбовался на массивный стол, высокие темные кресла в готическом стиле, на серебро и хрусталь за чистейшими стеклами огромного буфета, смахивавшего на старинный рыцарский замок. Добросовестно попытался представить, как вся семья здесь каждодневно трапезничает, — но все время так и подмывало покоситься за плечо в поисках зрителей. На его здоровый плебейский вкус, воспитанный незатейливым уютом советских военных городков (если только имелось что-то, отдаленно напоминавшее уют), принятие пищи в таких вот условиях больше походило на театральную постановку. Но ничего не поделаешь — придется врастать…
Слава богу, не лыком шиты и не лаптем кормлены. Знаем главное — начинать следует с крайних ножей и вилок. Учены-с, правда, чисто теоретически…
Спальня отличалась столь же спокойной, ненавязчивой роскошью. Основательное супружеское ложе, возникни такая необходимость, могло бы приютить полдюжины двухметроворостых гренадеров вроде тех, которых кто-то из русских императоров запросто подарил прусскому Фридриху, а тот, кажется, променял целый взвод усатых великанов на китайские вазы. Или — роту? Обойдя постель по периметру — для чего потребовалось время, — Петр о облегчением убедился: меж ним и Катей будет достаточно пустого пространства, чтобы чувствовать себя относительно спокойно. «Между нами был кинжал…» «Ложась спать, принц Ала ад-Дин положил меж собой и царевной Бадр аль-Будур острый дамасский меч…» Интересно, много ли вранья в сих классических сказках?
В свое время, несколько дней назад, он решил, что Пашка малость заливает и «каминная» обозначает попросту комнату для отдыха. Оказалось, нет. Оказалось, здесь и в самом деле наличествует огромный камин с мраморной доской, на которой стоят старинные часы под прозрачным колпаком, а по обе их стороны — целая шеренга бронзовых и фарфоровых фигурок. Петр не выдержал, сорвался на чистое мальчишество — присев на корточки, сунул голову в камин и негромко крикнул. Ответило эхо. Никакой бутафории, каминная труба самая настоящая, если выдвинуть вьюшку, виден кусочек неба. Конечно, последний этаж, и все же… Вряд ли обычному смертному, даже обитающему на последнем этаже, так уж легко устроить себе взаправдашний камин — непременно нужно какое-то разрешение. замучаешься собирать бумажки и бегать по инстанциям…
Заложив руки за спину, задумчиво прошелся возле странного сооружения у стены, пытаясь догадаться о его назначении. Пашка об этом не рассказывал. Возвышение длиной во всю стену и шириной метра в четыре, на совесть сколоченное из светлых Лакированных досок, посередине — желтый металлический шест, выходящий из пола и уходящий в потолок. Справа и слева — целые гирлянды то ли больших светильников, то ли крохотных прожекторов. Правда, нигде не видно кабелей. Под потолком, аккурат над помостом, — шар размером с футбольный мяч, покрытый небольшими отверстиями и зеркальцами. На стене, у невысокой дверцы, оказавшейся запертой, — что-то типа пульта с дюжиной кнопок и парой маленьких рубильников. Петр, конечно же, не рискнул с ними экспериментировать: еще устроишь замыкание или, того хуже, — пожар. Он еще раз подергал дверцу и, вторично убедившись, что она заперта, вернулся на середину комнаты, продолжая ломать голову.