И чего только Джордж не рассказал мне о своих голубях и о том, как они участвуют в состязаниях! С каждым новым глотком водки хобби Джорджа казалось мне все более увлекательным занятием. И как это часто со мной бывает после нескольких порций спиртного, я мысленно похвалил себя за то, что принял верное решение – прервал прогулку и вернулся в дом. Как раз тогда, когда Джордж собирался растолковать мне, как несправедливо велики преимущества голубятников, живущих в нескольких километрах от контрольных пунктов, по сравнению с теми, чьи голубятни расположены рядом со станциями, нас пригласили на ужин. Джордж заговорщически подмигнул мне и, прежде чем мы покинули кабинет, вновь наполнил наши стаканы.
Ситуация явно изменилась к лучшему. Собственно, не столько ситуация, сколько люди. Особенно Влад.
Он вышел к столу в рубашке. Я взглянул на Орлова и тотчас признал абсолютно необоснованными все обвинения, которые прежде выдвигал в его адрес.
Мы сели ужинать в небольшой комнате, окна которой выходили в сад. Я быстро сообразил, что в доме Люстерника эта комната никак не могла служить столовой. Но это было идеальное место для теплой беседы, для задушевного общения близких людей. Мы, все четверо, стали проникаться друг к другу все большей симпатией.
К сёмге было подано роскошное красное французское «Бордо». Я благосклонно отнесся к этому смелому сочетанию, найдя его весьма изысканным, и, поднимая тост за хозяина, отметил его тонкий вкус. Глаза Влада заблестели. Беседа заметно оживилась. Мы коснулись тех тем, которые обычно обсуждают во время застолья современные культурные люди. Впрочем, круг их интересов, как правило, формировали кино и театральные новости Москвы.
Примерно в тот момент, когда мы приготовились отведать фруктового ассорти (а мне, жаждущему, представился шанс дорваться до бутылки «Бордо»), все полетело к черту.
Закат окрашивал сад в золотисто-розовые тона. Джордж рассказывал очередную историю на тему «охоты на вальдшнепов», а Гаральд одергивал его, напоминая, что эту историю уже слышал дважды. Орлов до того разошёлся, что позволил себе чашку крепкого кофе. Моё же московское компанейство постепенно начало улетучиваться. У меня вдруг возникло чувство несвободы, даже одежда стала казаться тесной и неудобной. Захотелось немного размяться.
Я нашел возможность выйти из-за стола, не обижая хозяев. Выразив свое восхищение домом и садом, заявил, что отсюда открывается бесподобный вид и я хотел бы им полюбоваться, и, осторожно ступая (что должно было, по моему разумению, свидетельствовать о моей благовоспитанности и весьма умеренном количестве потребляемого алкоголя), приблизился к окну.
И тут увидел его. Того самого типа в чёрном, что стоял за мной в очереди в аэропорту Шереметьево. Или его двойника…
Я держал его в поле зрения несколько секунд. За это время он пересек проселок и приблизился к каменной ограде. Совсем недавно мы там гуляли с Владом… Странный субъект был одет в длинное, плохо пригнанное по фигуре черное пальто, совсем не подходящее для такой теплой погоды. От неестественной легкости его движений меня передернуло. Он поднялся по ступенькам наверх ограды и, прежде чем исчезнуть в лесу, обернулся, пристально посмотрел мне в глаза и улыбнулся. Правда, это была не улыбка, а гримаса.
И раздался звук – как будто удар гонга. Ярость и страх, эти вечные антиподы, словно борцы, услышавшие сигнал, из противоположных углов устремились к центру ринга, а этот ринг был у меня в голове. Они сцепились, готовые разорвать друг друга в клочья. Мой мозг пылал. Но при этой схватке как бы присутствовал и посторонний наблюдатель. Он-то и уловил, сильно тому удивившись, в маленькой гостиной переделкинского особняка запах джунглей полуострова Юкатан в Мексике, где мне приходилось бывать десять лет назад. Мой внутренний голос отметил: да, приятель, ты снова оказался втянут в ужасную игру. Втянут незаметно, против собственной воли.
Нечто подобное со мной уже было, когда высокопоставленные ублюдки делали из меня убийцу. Ловко это у них получалось: зашвырнут тебя в водоворот – и выбирайся, как хочешь. А чтобы выбраться, нужно только проливая чью-то кровь, а им на это наплевать. Это твои проблемы. Хочешь выкарабкаться из этой каши – выбирайся, но самостоятельно. Потом, правда, в твоем сознании будут прокручиваться одни и те же картины: убийство, разрушение, ещё раз убийство. И так до тех пор, пока будешь вышагивать по этой земле. Впрочем, не обязательно идти. Можешь просто стоять, будто статуя, непредсказуемая для окружающих, как мина с часовым механизмом. Допустим, в каком-нибудь особняке в стиле ампир, когда смеркается, а у тебя за спиной кто-то разливает по чашкам кофе…