Качалов. Николай, мое сердце у всех на виду! Артист, друг мой, не может долго раздумывать, ибо теряет свежесть. Пойдем в мою уборную. По дороге Сашу найдем, выпьем, поболтаем!
Эрдман. Но ведь ты играешь! Тебе не надо на сцену?
Качалов. Время еще есть. Мой выход только в конце третьего действия. Триста с лишним раз не удавалось мне купить вишневый сад, так и сегодня не удастся. Не переживай. А потом будет еще антракт.
Стучит кулаком по буфетной стойке. Ермолай тут же подает целую бутылку.
Припиши, Ермолай, припиши.
Берет тарелку с бутербродами.
Пошли!
Эрдман. Минутку. (К Ермолаю) По этому телефону можно позвонить в кабинет товарища Немировича-Данченко?
Ермолай. Можно.
Набирает номер и подает трубку Эрдману.
Эрдман. Контора? Я от коллектива. Да, коллектива. Как это — какого? Коллектива Всемирного Конфуза. От имени коллектива благодарю вас, товарищ, за предоставление места на балконе. Мы надеялись лично выразить вам благодарность, но возникла срочная необходимость в моем участии в консультациях по поводу дипломатической ноты. Примите самые искренние пожелания счастья в личной жизни и дальнейших творческих достижений. Больших вам успехов в труде!
Качалов. С ней надо поосторожнее.
Эрдман. Знаю. Kein Talent, doch ein Charakter![3]
Качалов. Святые слова!
Идет к выходу. В проходе появляется Берков. Он во фраке и выглядит усталым, участвовал в сцене танцев.
Берков. Разрешите напомнить, Василий Иванович! Не забыли о Рахманинове?
Качалов. Помню. Память у меня пока хорошая.
Махнув рукой, Качалов выходит вместе с Эрдманом.
Берков (к Ермолаю). Кто это был? Тот, второй?
Ермолай. Не знаю. Вроде то ли делегат, то ли консультант.
Берков. Консультант?
Ермолай. Качалов так уж перед ним стелился. На колени падал. Его Гертман зовут, или Эртман.
Берков. Немец?
Ермолай. Может, и немец. Что-то говорил по-немецки. И приветы передавал Немировичу от какого-то коллектива. Что-то на «к». Вроде бы нота дипломатическая.
Берков. Нота? Что ж ты, Ермолай, такой невнимательный?
Ермолай. А мне дипломатия ни к чему. Я деньги считал. Качалов велел расчет приготовить. Тебе бы тоже не грех на свой счет взглянуть. Второй месяц висишь.
Берков. Я все улажу. Вот получу зарплату и улажу. А вот на твоем месте я бы печень обследовал.
Через сцену проходит Ольга.
Ермолай. Тоже врач нашелся.
Берков. Проверь свою печень, Ермолай, от души советую.
Ермолай. Павел Петрович, какой-то ты чудной сегодня. Дыхни-ка.
Берков. Да не пил я. Просто один мой знакомый врач, неплохой специалист, считает, что у тебя могут быть неприятности со здоровьем именно из-за печени.
Ермолай. А откуда он меня знает?
Берков. Да, господи, ну видел он тебя, видел. Ты же безвылазно здесь сидишь. А он иногда заглядывает к нам в театр.
Ермолай. Специалист? Врач?
Берков. Вижу, зря я начал этот разговор.
Ермолай. А он откуда, этот специалист? По какой части? Как фамилия?
Берков. По части черной магии.
Ермолай. Да ну тебя к черту!
Входит Елена.
Елена. Добрый вечер! Привет, Паша, и как прошло?
Берков. Потихоньку, Елена Сергеевна, я уже отыграл свою великую роль.
Елена (к Ермолаю). Я, вообще-то, к вам. Хотела купить банки из-под огурцов. Такие высокие.
Ермолай. Они не продаются.
Берков. Что значит «не продаются»?
Ермолай. Нельзя. А все спрашивают.
Берков. А ты, значит, не даешь?
Ермолай. Не имею разрешения продавать.
Берков. А на то, что держишь дома под полом, разрешение имеешь? А то моему знакомому специалисту по твоей печени тоже это известно, только он пока молчит.
Пауза.
Ермолай. Сколько?
Елена. Мне бы несколько штук… Шесть, семь.
Ермолай. Пойду, поищу.
Выходит.
3
Не талант, зато с характером.