Вероника Горбачева
Булочка с изюминкой
Пролог
Факты — вещь упрямая. Во всех книгах, триллерах и комиксах они безжалостны: такие лопухи, как Варвара, всегда погибают первыми. Бесславно. Впрочем, не бессмысленно, а как раз с пользой, расчищая Героям столбовую дорогу к их Героической Цели.
А уж те дойдут, будьте уверены. Закон жанра!
Что же касается прочих, не попавших в Избранные, а именно: слабых и толстых, задохликов или просто ботаников, неприспособленных к жизни, обывателей, безымянных клерков и менеджеров, рабочих, рядовых полицейских и пожарников — одним словом, тех, кому уготовлена роль статистов — вот им-то и достаётся самое неприглядное. Они непременно падают в шахту крякнувшего лифта, просто потому что кому-то нужно туда упасть. Они сжираются тупыми или поумневшими в результате экспериментов акулами, успешно отвлекая внимание страшных челюстей от длинноногих блондинок в гидрокостюмах или в нескромных купальниках, и те (блондинки!) за это время успевают развить олимпийскую скорость и попасть на спасательный борт, прямо в руки мужественным красавцам. Кто ж виноват, что некоторые дуры-статистки плавают только на надувных матрасах, а в свободной воде трепыхаются разве что по-собачьи, со скоростью метр в минуту! Сами виноваты. Надо было с молодых ногтей и первого маникюра себя холить и готовить к заплывам, а не торчать у плиты день-деньской.
Несчастный статист-не-избранный непременно угодит под шальную пулю террориста или охотника, да что там пулю — просто под рикошет, поскольку представляет слишком крупную мишень, да к тому же, как большинство обывателей после сорока, малость неуклюж и неповоротлив: в такого грех не попасть.
Статист обязательно выпадет из окна горящего небоскрёба, красиво крича и дрыгая ногами в полёте, заставляя невольных свидетелей хвататься за телефоны и содрогаться от сладкого ужаса и пароксизмов довольства: не я! Не со мной! А счастливчики, отмеченные великим сценаристом по имени Судьба, прорвавшись через задымление на крышу, в последние секунды успеют на вертолёт.
Это статистам на Титанике не хватило шлюпок; вот ещё одно подтверждение, что история несправедливостей началась не вчера и не позавчера…
А в упавших самолётах они обязательно занимают тот ряд, что затем полностью выкашивается смертью. Фотогеничные же и позитивные Герои благополучно уцелеют и дождутся спасателей.
В общем, отчего-то Сценарист решил, что надо кому-то побыть и расходным материалом. Чтобы главные персонажи выжили и беззаботно занимались любовью под шум прибоя, проводили романтические ночи, катались на собственных яхтах, сволочи… и ловили, ловили приключения на свои оттопыренные задницы, и играли в шпионские игры, и спасали мир, не задумываясь об оставленных позади попутных жертвах.
Поэтому, когда на Варвару Павловну, даму постбальзаковского возраста, налитую, крепкую, но беспечную, а оттого пренебрегающую тренировками и усиленным бегом с препятствиями, да и просто Здоровым Образом Жизни… Ф-фух… Ужасно выматывают эти длинные фразы. Так вот, когда на эту особу, со всех сторон приятную, но, увы, обыкновенную — уставилась змеиная пасть величиной с автобус, преградив вход к спасительной двери квартиры — Варя поняла: всё. Капец.
Потому что такие, как она, не выживают.
Часть 1. Глава 1
Была она женщина одинокая, но, к счастью, не дева, и ещё не старая — так, за сорок с хвостиком. Хоть брак её продолжался недолго, но оставил после себя светлую память вместе с незабываемым, хоть и потускневшим со временем образом красавца Илюши, старшего лейтенанта, сложившего буйную голову при выполнении непонятного «интернационального долга» в далёкой пустынно-гористой стране. Её название в памяти Варвары теперь навсегда ассоциировалось с запаянным свинцовым гробом, солдатской «пирамидкой» на могиле, заменённой позже на надгробье и православный крест, и почему-то — с окурками, то одиночным, то двумя-тремя, время от времени появляющимися в гранитной складке между гробничкой и поставленной вертикально мраморной плитой с фотографией. На которую, впрочем, Варя смотрела редко. Поначалу — чтобы не вспоминать о двух годах тревожного счастья, не травить душу; а потом… ради избегания расстройств тонкой нежной психики. Ибо лет после тридцати пяти — её лет! — слишком заметно стало, что Илюша-то по-прежнему молодой, а вот она…
Рядом с могилой мужа немного погодя вспухли ещё два холма, прикрывшись потом, как и положено, такими же мраморными плитами — то отошли в мир иной бывшие свёкор со свекрухой, которая до последнего, злобно шипя что-то о язычестве и хулиганстве, сметала с сыновьей плиты окурки. Варя молчала, понимая, что не «бычки» вызывают свекрухин гнев, а то, что бывшие однополчане сына здравствуют себе, заматерели, достигли высот, некоторые уже и внуков дождались, но, главное — живы…