Он закончил выступать и сел на место.
Все преподаватели были достаточно напряжены и чувствовали это друг в друге. Каждый раз концерты учеников, да еще первые на большой ответственной эстраде, — это беспрерывные волнения от начала и до конца. Возможны любые происшествия, как мелкие (вышел со скрипкой и забыл в артистической комнате смычок), так и крупные (оставил дома ноты своей партии, в последний момент сломал трость — нечто в виде деревянного мундштука, сделанного из свежего камыша, — без чего нельзя играть на кларнете или гобое, или просто разбил лицо, как это случилось с Франсуазой).
Всеволод Николаевич поглядел в блокнот.
— Люда Добрякова, «Романс без слов», класс педагога Ярунина. «Мелодия» Кабалевского — Петя Шимко. Сюита Синдинг — Женя Лаврищева и партию второго фортепьяно Дима Саркисов. Сколько получается минут, Верочка? — И, не ожидая ответа Верочки, директор начал сам подсчитывать: — Семь… Семнадцать… И еще надо прибавить… Понятно. А как Дима Саркисов? Как его руки?
— Может быть, только левая рука в полной мере меня не удовлетворяет, — ответил педагог фортепьянного отделения.
Кто-то из молодых учителей тихонько сказал:
— Левая рука… левая нога…
Кто-то еще тихонько добавил:
— Руки как ноги… а голова…
Голову подняла Верочка и укоризненно взглянула на молодых учителей. Они замолчали.
— А как с хором младших школьников? Кто у них дирижирует?
С места встал руководитель хора:
— Зоя Светличная из шестого класса. Тоже первый редут.
— Это что — совет в Филях? — прозвучал насмешливый голос Ипполита Васильевича.
Все замолчали.
И без того в воздухе еще сохранилось напряженное состояние после вчерашних событий со скрипачами. В особенности после колокольного звона.
— А что вы ждете, генералы? Юный Рахманинов, как вам известно, провалился со своей первой симфонией. У Вагнера на премьеру оперы в Магдебурге пришло три человека. Провалился с треском.
Все молчали. И молодые и старые.
Всеволод Николаевич сказал:
— Ипполит Васильевич, вы как-то, извините, не туда, может быть.
— И Скрябин на концерте не попал на клавиши.
— Что вы, Ипполит Васильевич, с утра прямо начали, — сказала Верочка расстроенно. — Не буду писать в протокол.
Старик улыбнулся:
— Уже записано.
— Где?
— В протоколе истории, уважаемая Вера Александровна.
— Вы хотите, чтобы и мы все в историю? — не сдавалась Верочка, пощелкивая шариковой ручкой, как винтовочным затвором в тире.
— Помилуйте, Вера Александровна, при жизни нам всем стыдно на это претендовать, не э-тично.
Верочка промолчала.
— В колокола звонят… так сказать, вечерний звон! — Старик покрутил в воздухе палочкой, будто погонял возницу своей кареты. Он был в прекрасном настроении.
Кира Викторовна вскочила и взволнованно сказала:
— Моя вина! Но я продолжаю настаивать…
— Успокойтесь, — сказал директор.
— Мы все уже уладили, — сказала Верочка.
— Да-да. Мы это быстро, — кивнул директор. — С утра прямо извинились перед театром.
— И Управлением общественного порядка, — сказала Верочка.
— Да-да. Очень милые люди. Имеют собственный духовой оркестр.
— Мои скрипачи будут выступать! Первый редут… последний! «Олимпийские надежды». Мне все равно! — И Кира Викторовна села на место, решительная и непреклонная.
Директор уже опять не хотел быть директором.
— А мне нравится, когда колокола, — прозвучал насмешливый голос Ипполита Васильевича.
— Надо воспитывать, а не только экспериментировать, — сказала Евгения Борисовна. — Я предупреждала Киру Викторовну, эксперимент… психология…
— Психология — тоже воспитание. А еще и двойки ставить надо.
— Ипполит Васильевич, — вмешался в разговор преподаватель музыкальной литературы, «музлит». — Вы Юре Ветлугину поставили двойку за сочинение по полифонии. Переживает.
— У меня других отметок нет — два или шесть. Вот моя фортификация!
— Ну, а… — начала было Верочка.
— Что, Вера Александровна?
— Вы говорили, он увлекается полифонией. Имеет собственные мысли о Бэле Бартоке. Вчера только.
— Я музыку преподаю, а не стрельбу по мишеням. Можно десять очков выбить, без огорчений. А музыка требует огорчений, и Кира Викторовна права, когда она их так вот… не по шерстке. Права. Одобряю! Шуман сказал: «По отношению к талантам не следует соблюдать вежливость». — Старик сердито ударил палкой об пол. — Никакого слюнтяйства! Тогда рождается индивидуальность. Вот он знает, учился у меня. — Ипполит Васильевич показал на директора. — Двойки имели, Сева?