— Никогда в эту херню играть не умел, — сознался Архип.
— Я тоже, — ответил Андрей.
— Что у тебя с работой? — спросил Андрей, бесцельно чиркая зажигалкой.
— Тишина, — ответил Архип. — Брокер «Гефеста».
Брокер «Гефеста» — это действительно означало «тишина». Когда-то, в начале девяностых годов, фирма «Гефест» сильно раскрутилась на перепродаже всего, чего можно было. Говорят, они даже самолетами торговали. Миллионы студентов, безработных и желающих быстро обогатиться шли к ним устраиваться на работу, наслушавшись рекламы по телевидению и радио. Но в итоге, эти люди нигде толком не работали. С тех пор Архип, если нужно было кому-либо объяснить, где он работает, говорил, что он брокер «Гефеста», хотя им, на самом деле, никогда не был. Но все отставали с вопросами — это прокатывало. А с работой у Архипа постоянные качели: то он командует народом, то он деньги занимает. Последнее время — вон, вообще стал жить только на случайные заработки и то, что вытягивал из казино. Зато, не переставал учиться. Заочно, дистанционно, за бабки, как это стало модным, окончил юрфак и факультет менеджмента. Зачем? Считал, что потом пригодиться. И книжонки свои писал, выпуская раз в год по тиражу в триста экземпляров за собственные деньги. Друзьям нравилось читать его выдумки, а он время убивал. С женой разошелся, прожив двенадцать лет, а остальные семьи как-то к нему не липли. С сыном встречался часто, ездил с ним на рыбалку, алименты исправно платил, да и так денег подбрасывал, если фартило. От него отстали семейные хлопоты, он получил свою свободу, — цыганская душонка. Наслаждался этой свободой, не очень-то задумываясь, как быть дальше. Вот, сидит, ждет, когда водку ему принесут. Ветерком его обдувает. Красота!
— Ты про Саньку Малыха, наверное, зря так написал, — сказал Андрей.
— Как — так?
— Ну, как-то не очень. Обидеться может.
— На что? На то, что он у Сереги Чувашова на площадке весь потолок заблевал? Мы тогда сами все очумели. Это ж умудриться надо! Выходим — потолок весь уделан! А ему хоть бы хны — он ржет. Да ладно, Андрюха, Саня нормальный человек, поймет. Он же из этого трагедию не делал. Наоборот, даже всех смешил специально. Не обидится. Я ему ещё, кстати, сотку бакарей должен, — как-то в казино занял, до сих пор не отдал. Видимся редко, он сейчас крутой стал, нечасто попадается — некогда. Встречу, — надо будет отдать. Правда, как ни встречу, то денег нету, то отдавать неохота. Сам понимаешь. Ладно, разберёмся.
Андрюха пожал плечами:
— Тебе видней. Но, всё равно…
— Если не понравится — выкинет книжку. Не тупи меня, Дрюля. Ладно, хорошо, я подумаю, — может, перепишу. Может, — нет. Может, имя ему изменю. Тогда, наверное, точно обидится. Скажет: «Чего, ты, мне имя изменил?». Ай, — Архип махнул рукой, — не заморачивайся.
Принесли посуду, салфетки, лаваш, зубочистки, соус, салаты, водку, пиво, орешки.
— Челогачи через двадцать минут будут готовы, — объявила официантка.
— Спасибо, — сказал ей Архип, берясь за запотевшее горлышко графина и обращаясь к Андрюхе, спросил: — Освежимся, как любил когда-то говаривать Александр Малых.
— Давай, — согласился Андрей, подставляя стеклянные рюмочки поближе к Архипу.
Освежились.
— Я тебе на счет крутых, вот что скажу, — пережевывая огурчик с помидорчиком промычал Архип. Сглотнул и продолжал: — Надысь, намедни, давича, с недельку так назад, мы с одним моим хорошим приятелем прокатились на его крутом катаре по Байкалу. Приятель мой, человек известный: политик, бизнесмен, Путин ему часы подарил, короче, бабок — немеряно, власть и всё такое. Скачем мы по волнам на его фешенебельном лайнере в бухточку, от нечего делать, из «Винчестера» по бутылкам пострелять. На катере бухло, типа Виски, коньяк, пиво «Асахи» по сотке за баночку, кубинские сигары, шезлонг на крыше, все дела. Его телефон раскаляется от постоянных звонков. Он, управляя лодкой, только и успевает давать распоряжение. Задолбали! Телефоны, нахер, отключили! Ну, короче, приплыли мы в бухту, настрелялись, напились, свечерело, давай обратно собираться. На обратном пути бензонасос накрылся. Повозились, придумали, как бензин качать, скорость — еле-еле, но потихонечку возвращаемся. Я сижу в шезлонге, курю гаванскую сигару, попиваю японское пивко, любуюсь берегами. Погода нормальная, ветра нет, штиль, идем. Он за штурвалом, тоже освежается вискарем. А берега такие: вдалеке белые скалы, как пирамиды скатываются в воду, а сверху рыжая земля. Я его спрашиваю: