— Это тебе что-нибудь напоминает? — и показываю на скалы.
— Скалы, — логично отвечает он.
— Точно. А на что похоже?
— На пирамиды.
— Правильно. А если ещё приглядеться? — Беру листок бумаги и начинаю рисовать для подсказки. Чисто наброски.
— Да, берег, как берег, — говорит он. — Пирамиды. А тебе что напоминает?
Я показываю листок и говорю:
— Вот смотри, издалека, мне кажется, как будто берег зубами вцепился в море. Крепко держит, не отпускает, аж, губы побледнели, — и провожу карандашом на рисунке по тому месту, где в натуре находится рыжая земля. А на море штиль, поэтому, отражаясь в воде, однозначно, похоже на стиснутый крепко рот.
Он посмотрел, оценил, кивнул головой, согласился.
— Как это, — говорит, — ты умудряешься всё это подмечать? Я бы, в жизь не заметил!
— Не знаю, — говорю, — само лезет.
Помолчав, он вдруг говорит:
— Вот ты — вроде не глупый мужик, а как живешь? Денег нет, работы нет, семьи нет, ни хрена нет. Как так?
А я подумал и отвечаю:
— У тебя — до хера денег. Власть, почет, уважение. Двести тридцать восемь фирм. «Мерс», «Крузак», «БМВ», коттедж, корабль — всё есть. Телефон орет ежеминутно. Ты весь в заботах, в делах, командуешь. Но, знаешь, в чём твоя проблема? У тебя нет свободного времени! Ты на минуту остановишься, твоя империя начнет рушиться. Тебе нельзя тормозить. А у меня что? Вот и ответ: ты богат деньгами, я — богат временем. А по сути-то, получается, посмотри: мы сидим-то с тобой в одной лодке, только я в шезлонге курю кубинскую сигару, пью пиво и, отдыхая, наблюдаю за берегами, а ты — рулишь! Я пассажир на твоем корабле. Я пассажир по жизни — Хиппи и Сюрреалист. О, как! А тебе, все одно, хочешь — не хочешь, приходится пахать. Вот теперь у тебя ещё в голове не дают покоя мысли: что с бензонасосом? А я отдыхаю. Я курю бамбук. А придет время, мы оба ляжем. Только после меня останутся мои книжки с моими наблюдениями, а после тебя родственники переругаются, разрывая на части всё то, что ты накопил. Каждому — своё. Согласись, что я прав.
С сожалением, но он согласился. Правда, думаю, он меня больше с собой на корабль не возьмет. Давай, выпьем ещё?
Выпили.
— Цыганенок, ты когда-нибудь выпросишь пулю! Мир устроен по-другому, а не как в твоей дурной голове. Люди могут не понять.
— Мир устроен везде одинаково. Наше Постышево, если мы про него говорим и пишем, маленькая модель этого мира. Крошечная такая. А жизнь — она и без того, штука опасная. Пулю я уже выпрашивал, ты знаешь. А кровища — она всегда текла. Россия никогда меры-то не знала, всё по максимуму. Я сижу без работы, ты — концы с концами еле сводишь, чурки играют в нарды, мы с тобой пьем водку в тени деревьев, рассуждаем о правильности бытия и, заметь, совершенно не волнуемся, как жить дальше. Американец бы уже повесился, без своей кредитной карточки. А нам всё до фонаря! Единственная сегодня проблема — это, чтобы музыку не врубили. Херня, короче. Пиво будешь?
— Нет.
— А я накачу.
Принесли челогачи.
— Выпьешь с нами? — спросил Архип, разглядывая молоденькую официанточку в белом фартучке с голыми ножками уже другими, блестящими глазами.
— Нам нельзя.
— А после работы?
— Мы в два закрываемся.
— Ночи?! Ты до двух ночи будешь работать? — удивился Архип.
— Да.
— Давай, я тебя встречу после работы?
— Зачем? — как бы не понимая, спросила официантка.
— Просто так. До дома провожу. Ты где живешь? Далеко?
— В Энергетиков.
— Ни хрена себе, ближний свет! И как ты добираешься?
— На такси.
— Вам так много платят, что вы каждый день на такси добираетесь?
— Мы с девчонками скидываемся.
— А я тут рядом живу, вон в том доме, — Архип показал на свой дом. — Вообще денег тратить не надо. Хочешь, ко мне в гости сходим?
— Нет, спасибо — знаю я ваши гости.
— Знаешь? Тебе сколько лет-то?
— Девушкам такие вопросы не задают.
— Хорошо. А как тебя зовут?
У девушки на груди, точнее на фартучке, висел бейджик. Корявым почерком синим фломастером было написано: ЮЛЯ. Можно было и не спрашивать. Но он спросил.
— Юля, — ответила девушка.
— Юля? Юля, Юля, мы встретились в июле! В июле здесь обслуживают Юли. В августе — Августины. В сентябре — Сентябрины, в октябре — Октябрины…
— В ноябре — наеблины! — вставил Покуль.
Не обращая внимания на его паршивые слова, Архип закончил мысль:
— Это судьба, Юля! — и тут же спросил: — Школу когда закончила наша Юля?