На следующий день всё повторяется. Но уже без слез и соплей. Сознаваясь про первый раз, вы говорите:
— Я думала, это совсем не так!
— Я тоже думал, что это лучше!
Но потом вы входите во вкус. Пиво тоже не нравится поначалу. Потом трудно вспомнить, почему не нравилось. А, не вспоминая, кажется, что пиво всегда было вкусным.
Пролетали дни, недели, месяцы и четверти.
Школьники, приходя домой с занятий, пока родители на работе, бросали в угол портфели и сбрасывали форму: фартучки, пиджачки, платье, брюки, колготки, рубашки и всё остальное и валились в постель. Познавая мир эротики, они не останавливались на достигнутом. Всё прочитанное, услышанное, придуманное — тут же претворялось в реальность. После начались эксперименты, и постели стало мало. Появляются подъезды, темные уголки дворов, кусты, комнаты квартир друзей, кинотеатры, родная площадка, держась за свою же дверную ручку, и, апогей наслаждения, ванная комната, пока родители на кухне готовят ужин.
— А в школе слабо?
— Не-а!
Однажды уснули, а отец её приехал на обед. Я слышу, двери открылись. Соскакивать поздно. Лежу, притаился, делаю вит, что тоже уснул. А сам смотрю в отражение полированной спинки кровати и думаю, что же сейчас будет. Отец, ничего не подозревая. Открыл дверь в комнату, чтобы с нами поздороваться (наши куртки весят в коридоре) и тут же опешил. Но как мужик умный, он промолчал, тихо закрыл за собою дверь, ушел на кухню, неслышно поел, посуду оставил немытой и вышел из дома.
Ольга проснулась.
— Сколько время.
— Столько.
— Ой! Мы же проспали. Отец мог с работы приехать. Он всегда в это время на обед приезжает.
Я молчал. А она одевалась.
На кухне стояла посуда.
Она поняла всё.
— Он приезжал?
Я кивнул.
— Заходил?
— Заходил.
— И видел?
— И видел.
Он чуть не заплакала и сильно грустила до вечера:
— Что делать, как я ему на глаза покажусь?
Но он позвонил её матери на работу и сказал, что едет на Ольхон по делам. И уехал, почти, на неделю. А потом всё как-то забылось, зарубцевалось, и никто ничего не узнал. Спасибо, дядя Володя, ты настоящий мужик.
Аннам уже нечего было бояться.
К сказанному выше
К Женьке на свиданье я ехал в первый раз. Конечно, к Лагерю я приезжал не впервые, но ни в тюрьме, ни в Зоне на свидание к нему я ни разу не попадал. Мы общались только криками через забор, «малявами» и частыми письмами, но воочию с близкого расстояния не виделись уже тысячу лет. Не факт, что я должен был попасть на свидание, но такая возможность была. Поэтому меня и взяли — в крайнем случае, посижу в машине, поохраняю, чтобы воровайки не разобрали, пока все будут на свиданке.
В «двадцать первой Волге» было просторно, тепло и уютно, потому что мы с Ольгой ехали на заднем, большом, как диван, сиденье, а её родичи — впереди.
Герой нашего рассказа стал совсем взрослым. Да и подружка его тоже подросла. Чем же было заняться «подросшим и взрослым» разнополым подросткам в темное время суток в начале марта в теплой, просторной машине, на заднем сиденье, в то время, когда родители, в преддверии свидания, немного нервничают, волнуются: а получится ли, а пропустят ли передачу? Правильно! Этим они и занимались втихарая от взрослых. Незаметно Он забрался под кофточку к ней, а Она, через специально заранее порванный карман пальто, запустила ему руку в джинсы. Первый раз, что ли? То, что её родители так близко, придавало «шалостям» тройную (Нет! — Тысячекратную!) степень наслаждения. Им приходилось делать вид, что Они сидят «смирно» и смотрят на ночную дорогу и убегающий сбоку, лес и безмятежно о чём-то своем детском болтают. Ох, детки, детки! Знали бы родичи! Хорошо, что не знали!
Унылый, жалкий, унизительный и страшный вид Зоны, с непременным появлением прапорщиков, дубачек и бедных родственников осужденных, на какое-то время отвлек всех от правильного понимания жизни. Уговоры, договоры, взятки и прочая херня, являющаяся сопутствующим атрибутом посещения зэков, свалила настроение на ноль. Родители суетились, хаотично ходили от будки до будки (а других зданий за территорией зоны я что-то не припомню), но, в конце концов, добились свидания. А ведь ещё оставался вопрос, что делать с теми сумками, полными продуктов и водяры, которые лежали в багажнике? Родители ходили по всем этим инстанциям вдвоем: Ольгиной матери казалась, что «этот», имея в виду дядю Володю, без неё ни чего не решит, и пробивала дорогу своим материнским сердцем и природной настойчивостью и высокомерием, вперемешку с необходимой хитростью. Мы в это время «охраняли» машину. То есть, наша обязанность была не пропустить момент приближения родителей к автомобилю, чтобы не запалиться.