— С Покулем?
— Наверное.
— С Покулем, конечно, с кем ещё?
Юлька поняла, что совсем запуталась.
Архип понял, что Плиса — гаденыш по пьянке его сдал. (А вдруг бы я был с другой бабой? В принципе, ну и что? Не открыл бы, да и всё. Кто она мне? Значит, Плиса не сдал, а, наоборот, отправил ко мне девочку. Молодец Серый! В следующий раз, если мой адрес кому-нибудь вякнешь, балбес, — шлифты моментом загашу!)
Архип почувствовал, как забурлили «старые дрожжи».
О! Водочка пошла! Тайно выпитая водочка — пошла! Бросило в потик. Смачно затянувшись ещё разок, выпустив дым на этот раз в потолок большим потоком, Архип произнес:
— А я, вот, курю. Плохая привычка, но приятная. Много раз уже бросал, все равно — начинаю. Особенно, когда выпью. Хочешь, чего-нибудь выпить?
— Я вина купила, — вдруг сказала Юля и протянула руку за своим пакетом, который, вместе с сумочкой, стоял на полу возле дивана.
Архип удивился. Он не заметил ни пакета, ни сумочки, когда она пришла. Тем более, он не был готов к тому, что она вина купила. Но всё это было в строчку! Он встал, открыл балкон:
— Пусть проветрится.
На секунду замер в проеме.
С улицы тянуло приятной прохладой, шум дождя усилил значение сырой летней ночи, дав понять, что лучше сидеть дома. Границы комнаты значительно расширились. Приятно слушать ночной дождь, стоя у открытого балкона. Смотреть на блестящие лужи и листья, подсвеченные светом соседних окон, вдыхать прелые запахи лета, слушать звуки спешащих прохожих, одиноких машин, какую-то музыку из дома напротив. Маленькие мотыльки ползли по стеклу, спасаясь от воды. Хлопнула дверь подъезда. Зазвонил телефон у соседей внизу — у них тоже открытый балкон. На горе у помойки пацаны подрывали петарды.
Он посмотрел в отраженье окна. «Официантка!» — чиркнула мысль, и вдруг параллельно промчалось грязное слово с первой буквою «Ё» Сидит на диване, мокрая, в платье, достает из пакета бутылку! Красивая сучка. Волнуется, видно. Неуверенна. Зачем она здесь? В это время в гости не ходят к незнакомому мне! Разберёмся. Пришла — значит, хочет. Хочет — получит, восемнадцать уже есть! Вперед, Сигизмунд!
Окурок улетел в темноту.
— Что пьем?
Ответа не надо было — нужен был только вопрос, поэтому тут же он вставил:
— Я — водку буду. Сейчас принесу посуду.
И вспомнилось сразу, как он попросил её принести им посуду, улыбнулся и пошутил:
— Или Вы предпочтёте из пластика пить.
Она поняла его шутку и ответила:
— Нет — их ветром сдувает.
— Нормально! Хотите меню?
— Хочу в туалет. Можно?
— Вон там, — Архип указал.
Вода слишком долга текла после того, как шумел унитаз. В холостяцкой квартире есть всегда свои навороты — незаметная щель снизу ванной двери. Нужно только неслышно взглянуть.
Она кое-что освежила, зажав подбородком подол. Посмотрела на мокрые пальцы.
«Отлично! — Архип улыбнулся. В нем всё закипало и всё поднималось. — В атаку, в атаку, в атаку!»
Откупорив бутылку, он налил ей вина, добавив в бокал её капельку водки. Для верности, чисто. Себе он налил очень скромно. Не лезло, покуда. Но верил, что может полезьти, но пусть, пока так постоит. После посмотрим, решим, разберемся, увидим. А ныне, пока, то есть прямо сейчас, начнем Поэтический Вечер!
Нарезал сосисок, сыр накрошил, намазал на хлебушек джем. Нашел карамельки, в вазу насыпал. Всё классно! Осталось лишь шесть сигарет. Протянем. Прорвемся. В атаку! В Атаку!
— За нашу случайную встречу! — вспомнился кадр из фильма.
Она улыбнулась. Звякнув бокалом, бокал не допила.
— До дна! Зло нельзя оставлять! — старый прием, чтобы взять на «слабо» тех, кто слабее (ещё раз) покуда.
— Не надо — всё будет нормально, — сказала она.
— Ты думаешь?
— Знаю.
— Ну, что же, как знаешь. Ты не боишься?
— Чего мне бояться? Зачем я пришла?
— О-го! — (Хорошо бы здесь хлопнуть хлопушкой!)
Она посмотрела с лукавой улыбкой.
Он в ответ улыбнулся.
— Так, может, не будем терять драгоценное время?
— Давай, — согласилась она.
Люстра погасла, дождь за балконом, под платьем всё голо, мокрые губы, мокрые губы… Становится жарко. И шёпот нежнейший в ночи: «В меня только не надо».
Утро. Как в фильмах: кусок занавески, дует с балкона и…. Утро.
Стрёмное, серое утро. С похмелья! Теперь уже в спальне, в кровати. Комки одеяла, уляпана простынь, подушки, бутылка, бычки в чашке с сыром, холодные ноги, теплая титичка, голая попка в отражении шкафа. Рука, чёрт возьми, затекла. На плече — эта Юля. «Официантка!» Хочется сикать. Конкретно охота!