Зазвучала композиция «Энигмы».
— Старый Соснов! Как будто видит! — промелькнула мысль.
Она не стала разгибать ножки. Зачем? А руками обхватила его спину.
Кадры из «ВВС»: львы, павлины, домашние кошки, голуби, касатки, змеи, лебеди, стрекозы, горные бараны, крабы, муравьи, жирафы, колибри, вараны, гусеницы, слоники, мартышки, бабочки ………… лев ухватил-таки львицу за шею.
— И не благодари! — Архип откинулся на спину.
«Ионика» зачем-то заиграла марш Мендельсона!
«Тьфу, тьфу, тьфу» — подумал Архип.
«Как по заказу!» — подумала Юля.
Две мухи, жужжа, от потолка падали в картофельное пюре. Влипившись в картошку, они разъединились, посмотрели вокруг удивленно, попробовали на твердость «грунт», помыли передние лапки и разлетелись.
— Я тоже пойду, сполоснусь, — Архип поцеловал Юлькину грудь и приподнялся.
— Воду не выключай, — Юлька успела ласково провести рукой по его стриженой голове.
На обед подавали салат из крабовых палочек, окуневую уху, жареного сига с рисом, компот из сухофруктов.
— А шпроты есть? — спросил Архип у супердлинноногой белокурой девушки, которая принесла поднос с обедом. — Привет, Анюта.
— Добрый день, — улыбнувшись, ответила девушка. — Приятного аппетита. Вы шпроты хотите?
— Да. И рыбий жир со льдом.
Анюта поморщилась.
— До двадцати ноль-ноль спиртного не подают! — пояснил Старик Сосновский, обедавший с многочисленной компанией за соседним, огромным столом.
Архип поздоровался со всей честной компанией сразу же, как вошел. Шум ответных приветствий с тех пор немного поугас, но после реплики Вадима (а Старика Сосновского в миру звали именно так) стал разрастаться снова.
— Боне Пети, православные, магометане, иудеи и жалкие нехристи. Вы своими нестройными гаммами потревожили мою ленную негу. Ну, как вам не стыдно, в мой эротический сон впихивать свадебный марш?
В ответ посыпались гнусные, глупые шутки, на которые Архипу было просто поср… в смысле, всё равно он их не прослушал.
— Да, да — я тоже рад вас видеть, — ответил он, взял ложку и попробовал уху.
Юля ждала, пока остынет суп, поэтому нехотя ковыряла вилкой в салате.
— Может, после обеда прогуляемся на Байкал? — предложил Архип.
— Давай. С удовольствием, — ответила Юля.
— Вдвоем пойдем?
— Давай вдвоем.
— Хорошо.
Волны хлестали в стену утеса. Стоять на краю скалы было опасно — дул сильный ветер, как часто бывает на Байкале, почва под ногами состояла из мелких-мелких камушков, которым осталось чуть меньше тысячи двухсот тридцати лет, чтобы превратиться в песок, поэтому они нещадно скользили, к тому же, мог случиться солнечный удар, и тогда, человек свалился бы в Море. Но Юля с Архипом стояли на самом краю.
Красота! Высота! Ширь!
Чайки внизу под ногами, кажутся маленькими птичками — вот какая Высота.
Ширь — от горизонта до горизонта Тайга и Море, растворяющиеся далее в безоблачном Небе.
А Красота — это вообще не передать! Красота и красота, — и баста, ребята!
— Здорово! Красота-то, какая! Помирать не охота! — ветер раздувал Юлькино платье.
«Вот и она о смерти, — подумал Архип. — Почему на Байкале эти мысли всех посещают?»
А вслух произнес:
— А придется! — он шутливо схватил её и сделал вид, что сейчас столкнет её в бездну. — Полетаем?!
— Ай! Перестань, дурак! — Юлька отшатнулась от края.
— Не боись! — он держал её крепко.
Но она перепугалась всё равно.
Архип посмотрел вниз, представил, как бы она сейчас урылась в волнах и стала бы медленно погружаться на дно в прозрачной воде, раскидав свои руки и волосы. А вокруг бы кружили дельфины. (Какие дельфины? Ну, не дельфины, так нерпы!) Подумал и плюнул вниз следом. Ветром слюну размазало по скале.
— Недолет, — оценил Архип.
— Отпусти меня, — Юлька хотела, но страшилась вырываться — скользко и край рядом.
Он вместе с ней сделал шаг назад. У неё отлегло.
— Ты, правда, решила, что я тебя брошу?
— С тебя станется, — она зло отдернула руку и отошла. Присела на теплый камень.
Архип подошел.
— Не переживай, Зайчонок, я тебя не брошу.
— Не бросишь? — переспросила Юлька. — Это, в каком смысле?
— В каком хочешь, — Архип закурил.
— Ну, спасибо, — она улыбнулась, думая про что-то свое, видимо, девичье.
Архип смотрел на море, на чаек, на облака.
— Действительно, очень красиво! Я был в Париже — там красиво, в Берлине — тоже очень, в Дели — симпатично, где только не был — везде красиво. А вот на Байкале, — совсем ни так! Всё по-особенному! Сурово, надежно, крепко! Совсем ни так.