— Вить, успокойся, — попытался я сдержать его пыл.
— Да как успокоиться, Гриш? — не унимался мой напарник. — Ты тоже думаешь, что контент более ценен, чем то, чем занимаются люди на реальной работе?
— Тогда почему ты с такими убеждениями трудишься именно здесь? Получается, благодаря тебе в том числе существуют ферма и Система. Нет разве?
— Я знаю, что делаю! Взорву все нахрен, — добавил он уже шепотом.
Мне было жаль Виктора. С одной стороны, он, конечно, прав. Но с другой. Если почитать историю, при каком строе и режиме люди были довольны? Все-таки, мне кажется, что сейчас, в эпоху Системы — не самый худший вариант. Никто тебя не заставляет идти работать. Всего лишь выбор. Правда, выбор между смертью и жизнью, но добровольный. И пока еще смерть вызывает хоть какие-то реакции, с помощью нее можно попытаться обеспечить безбедное существование своим близким. Все равно все сдохнем.
Прошел почти месяц. За день до окончания моего рабочего срока, на обеде, Витя сказал:
— Гриш, ты же завтра уйдешь и снова подключишься к Системе?
— Ну да.
— Можешь мне помочь?
— Наверное. Смотря чем, Вить.
— Уезжай на недельку в Питер, в Москве будет не очень безопасно, и опубликуй видео, которое я тебе пришлю.
— Это то, о чем я думаю? — спросил я шепотом.
— Да. Я же говорил, взорву всё. Я тут пять лет уже. Подготовился.
— А смысл, Вить?
— Ну тебе-то точно есть смысл, монет срубишь. А мне — может, это вдохновит еще кого-то, понимаешь?
Сложно описать, как я обрадовался его предложению. Если он реально мне пришлет видео взрыва фермы, это… это я даже не знаю, что это. Жизнь удалась, одним словом.
Уговорить Юлю сгонять в Питер на недельку не составило труда, тем более я сказал, что ее ждет большой сюрприз.
Не знаю, как он это сделал, но у него получилось.
Действовал он не один. Снимало несколько человек. Кто-то внутри фермы, кто-то снаружи. Зрелище, конечно, эпическое. Заваливающиеся исполинские трубы. Горящие люди. Витя что-то говорил на камеру, но этот идиот намудрил, и звука видео не было. Мне пришлось делать монтаж, чтобы наложить звуки взрыва. Наверняка, выдал какой-нибудь манифест.
Счетчик монет на мониторе не просто отщелкивал монеты, он крутился с бешеной скоростью. К ночи он выдал мне цифру в сто тысяч монет. Юля прыгала от радости. Я тоже не мог сдержать радости и скакал вместе с ней.
Когда ложился спать, к утру я рассчитывал на увеличение суммы раза в три. Я даже допустил мысль, что Витя и вправду кого-то вдохновит на повторение его «подвига». Для этого нужно было еще несколько миллионов просмотров.
К сожалению, под утро какая-то баба из Франции решила побить рекорд канадки. Резиновые полуметровые члены. Фак-машина. Но она явно не рассчитала свои возможности и размеры дилдаков. Девушка умерла. Наверное, что-то там повредилось, внутреннее кровотечение и все такое, но камера продолжала снимать. То еще зрелище. Видео тут же упало в рейтинге, и все обсуждали дуру француженку. В Системе писали, что она сделала неправильно, и обсуждали, как верно рассчитать глубину своих дыр, чтобы не повторять ее ошибок, и где купить фак-машину со встроенной защитой от таких инцидентов.
Невидимое солнце
Солнца не будет теперь долго. Месяцев пять. Только свинец на небе и тяжелые капли дождя.
Макс стоял на крыльце, курил и пытался поймать последний луч октябрьского солнца. В детстве он любил книгу Жюля Верна, откуда узнал, что последний луч должен быть зеленого цвета. Если получится увидеть, можно загадывать желание. Правда, там был океан. Но чем небо не океан?
Туча сожрала последний свет и разродилась дождем. Макс затоптал окурок и сел в машину.
«Prodigy — Invisible sun», — сказал Макс и нажал кнопку запуска двигателя. Магнитола взревела на полную громкость. Дворники сбросили дождь с лобового стекла. Машина дернулась с места, вдавив Макса в сиденье.
Друзья и коллеги посмеивались над его музыкальными вкусами. Напарница Софа так и говорила: «Макс, а ты пробовал слушать современную музыку, а не ту, что написали пятьдесят лет назад?»
На исполнения Софа не выезжала. Только на поиски. Никогда не угадаешь, насколько агрессивными окажутся исполняемые. Некоторые защищаются. Шансов у них нет, но разве осознает это человек, когда понимает, что его пришли убивать?
Макс только один раз задумался: а правильно ли то, что он делает? Когда сам захотел ребенка и прошел тест на человека.