Москва встречала мысли Саши зажженными фонарями. Востоковед решил не ехать к Коровьеву, а вернуться на Патриаршие пруды. Он сел на лавку и оглядывал водную гладь пустым и несчастным взглядом. Мимо пробегали влюбленные пары, одинокие работники офисов, старики, фотографы и группы друзей- ночные жители Москвы. Во всех лицах Булгаков видел голубые глаза, все волосы казались рыжими. Ко всем бегущим Саша хотел кинуться с просьбой хоть однажды стать неидеальным!
— Ты что тут делаешь, Саш? — пронесся над ухом тихий голос.
— Черт! Ты меня напугал! Садись.
Рядом с Булгаковым опустилась фигура в черном плаще и водолазке. На нос были надвинуты очки в коричневой оправе, в ладонях лежала книжка об анатомии, ногти парень сгрыз. Базаров кинул на Сашу короткий взгляд.
— Есенин выгнал. Опять со своей девушкой сидит. А ты что в такой час забыл здесь?
— Я пришел почитать, но забыл, что первого мая все дружно попрутся на улицу и будут мешать учиться.
— Пошли на бульвары тогда, сидеть смысла нет. И так движения в жизни никакого.
Базаров пожал плечами и встал. Двое друзей двинулись на Тверской мимо водосточных труб в форме голов львов. Базаров остановился около какой-то подворотни, задумался и повернулся к Булгакову.
— Пошли покурим. Место знаковое, я тут впервые попробовал.
— Это когда вы с Есениным ходили долг в кафе отдавать?
— Ага.
— Ясно… Ох уж этот Есенин, правда. Все первое только с ним.
Базаров резко наклонил голову, поднял брови и собирался что-то сказать, но его перебил Саша.
— Черт, ты не так понял. Не совсем все. Я имею в виду курение, да. — Булгаков неожиданно начал чесать голову и быстро побежал в закоулок.
Базаров достал свои сигареты, протянул одну Саше и поднял горящий цветок спички в сторону двух никотиновых палочек.
— Лаки Страйк? Серьезно?
— Их Чехов курит. — Витя пожал плечами. — Есенин вроде тоже…
Базаров приставил голову к стене, Булгаков сел на ступени. Фонарей здесь не было, поэтому единственным светом был медный таз луны над головами.
— В чем смысл жизни, Вить? — прошептал Саша, выдыхая клубы пара в воздух.
— Ты серьезно?
— А то. Я вот думаю, что в Боге.
— Не знал, что ты такой верующий.
— Я наполовину.