— Сашка, я тоже отпускал. Я потратил много месяцев, да, и я понимаю пустоту в твоем сердце, друг. Давай обсудим, что тебе нужно сделать. Давай со всем разберемся и все решим. — Коровьев кивал и гладил Булгакова по голове, поднося котенка ближе к его рукам.
— В моей жизни нет смысла без него.
— Отставь эти мысли. Что тебя держит, как думаешь?
— Я слишком плох для Вани… Он идеален, он всегда прав… — Булгаков выдохнул, тоскливо глядя в стену мимо лиц Базарова и Коровьева и медленно поглаживая засыпающего котенка.
— Так. Понятно. Начнем с самого главного- научим тебя говорить нет. Бывает такое, что тебе не нравятся предложения Вани, однако ты все равно соглашаешься? — Адам медленно кивнул.
— Да, но…
— Отставить, Сашка. Мы с Базаровым будем замечать твое замешательство после предложений и самостоятельно подталкивать вперед, согласен?
— Он перестанет меня любить. — замотал головой востоковед.
— Нет, солнце, это работает не так. Ваня не тиран, ему не нужно, чтобы все подчинялись. Он ни за что не перестанет уважать тебя, а может даже чуть-чуть повысит твой авторитет в своих глазах, ты ведь не покорная овечка, Саша. Так что, ты согласен? Мы с Витей поможем. — Адам тепло улыбнулся.
— Он точно не перестанет со мной дружить? — замешкавшись пробормотал Булгаков.
— Точно-точно! Дальше… Нужно менять твое мнение о нем, солнце. Что ты чувствуешь?
— Зависть… — прошептал Булгаков, опуская взгляд.
— Черт… Я не ожидал этого… Ладно, чему конкретно ты завидуешь, Саша?
— Он лучше меня во всем! И всегда таким был! Я никчемен рядом с ним! — он вскрикнул, ударил рукой по стене, так что котенок взвизгнул и бросился прочь с балкона. — Я всегда старался быть хорошим, Ваня же был лучшим! А теперь он с Чеховым, и я не дотягиваю даже до уровня лучшего друга! Есенин идеал, товарищ должен быть соответствующим!
— Понятно… Саша, послушай сейчас внимательно. Ты человек. У тебя есть свой характер, свои плюсы и минусы, ты во многом невероятно хорош! Есенин тоже человек, и у него как у всех есть проблемы и недостатки. Идеала не существует. Ты личность- ты добрый, умный, рациональный, искренний, изобретательный… И возможно, стал таким ты из-за Вани, но дальше по жизни ты должен идти сам. Тебя окружают прекрасные люди, и Есенин в том числе. Тебе не нужно дотягивать ни до какого уровня, ты и так прекрасен в своей уникальности. Встань на ноги, Булгаков! Мы все люди, помни это. Он никуда не уйдет, если бы станешь собой, я тоже не уйду, и все наши обязательно будут рядом!
Булгаков поднял заплаканное и наивное лицо вверх, улыбнулся и кивнул. Чувствовал себя парень словно сейчас летает на небе… Упавший с плеч камень дал золотым крыльям возможность расправиться и вознести юношу выше и выше, к самому солнцу. Рядом были настоящие друзья, которым было абсолютно не все равно на его состояние… Булгаков заулыбался, раз за разом выкидывая слова благодарности Базарову и Коровьеву. Солнце опускалось за горизонт, исчезало, и появлялось в груди востоковеда, распуская свои лучи белого счастья.
Глава 7. Фулл Хаус
Утро среды пришло с прекрасными огнями солнца за окном. Есенин с Чеховым в своей комнате проснулись от орущего за дверью Бегемота, который сразу, войдя в комнату, запрыгнул на грудь Чехову, не ожидавшему этого ни в коем разе. Есенин сел рядом, снял кота и начал трясти в воздухе. Мейн-кун вырвался из рук и побежал по квартире, будя всех остальных.
Булгаков с Базаровым приплелись на кухню, где их ждал уже розоватый от утреннего душа тренирующийся Адам. На лице добрая улыбка, словно Коровьев сошел с старого советского плаката с призывом трудиться и заниматься спортом. Все ждали прихода Вани Есенина, который должен был заявить какие у них планы на день. Раз среда должна следовать абсолютно новая вылазка в интересное место, и Чехов надеялся, что, хотя бы сегодня им не придется бежать от милиции.
— Ребята! — Хеттский, распахнув руки, вошел в кухню вместе с сонным Чеховым. — Мои дорогие ребята! Сегодня мы едем на Кузнецкий мост! Там бытует легенда об извозчике, что предлагает игрокам и пьяницам поездку за бесплатно, и мы просто обязаны поймать его и узнать всю правду, ребята!
— Мы уже пролетаем, Ваня. Мы не игроки и не пьяницы. — усмехнулся Коровьев.
— На это у нас есть план! Вы отдыхайте пока, а мы с Чеховым возьмем на себя обязанности приманки. Женя, прошу. — Есенин опустился за стол и выкинул на него толстую пачку потрепанных карт.
Глаза Булгакова округлились, он дрогнул и подскочил к товарищу, тасующему бумажки.