Чехов с Есениным забежали в квартиру, стремглав занеслись в спальню, набросились на товарищей, начали трепать их за волосы, смеяться, обнимать… И в конце концов все пятеро лучших друзей стояли в плотном кругу, крепко обнимаясь и смеясь. Лучи освещали их волосы, мелькали по счастливым лицам и отражались в зеркалах…
И никто не знал, произошли ли эти перемены в ребятах из-за прекрасного светила, восставшего в тот день над Москвой, из-за десятков минут страданий, из-за картины Чехова, из-за песни под окном… Одно можно сказать точно. Новое солнце освещало улицы столицы, пробегалось в каждом закутке, проглядывало в окна Ленинской библиотеки, осматривало золотые бычки сигарет в переулках, где молодежь, скрываясь от милиции впервые пробовала курить. Солнце заскакивало в темные окна баров на Тверском бульваре, барабанило по золотым бутылкам виски, а после, пролетая пару метров от центров пьянства, каталось на ухе слона во дворе Музея Востока, неслось к статуе Пушкина и Гончаровой, именуемой в народе «жуком в коробочке», летело вперед к окнам дома Грибоедова, который уже давно не дом Грибоедова, а лишь литературный институт имени Горького, пробегалось до Патриарших прудов, пугало злых лебедей своим появлением.
Конец.