Ближе к вечеру поток мертвецов иссяк. Добролюбов включил свет. Разминая уставшие пальцы, он подошел к ванне. Из-под тонкой ледяной коросты на него смотрели бесцветные глаза. На их фоне контрастно выделялись заросшие волосами щеки и подбородок Зырянова. Это убеждало Добролюбова в том, что жизненные процессы в организме не прекратились.
— Тропинин! — кликнул он помощника. — Пойдем товарища в чувство приводить!
В морге закипела несвойственная для этого учреждения работа.
Строго по инструкции коллеги возились с замороженным человеком, оттирали его лицо и счищали появляющуюся на коже наледь. Труды не прошли даром. Ближе к полуночи желтоватое тело с неимоверно отросшими ногтями на ногах и руках сдалось на милость победителей.
Веки Зырянова дрогнули, стряхнув с ресниц остатки затянувшегося сна. Он скрипнул зубами и моргнул. Курчавая бороденка и длинные волосы придавали ему сходство с иконописным ликом. Привыкший возиться с мертвецами Добролюбов отпрянул от ванны. Тропинин почувствовал себя скверно, опустился на табуретку и схватился за грудь.
— Жарко! — пробормотал Зырянов. — Включите вентилятор!
Добролюбов бросился к нему, окунул в воду руку.
— Бог с вами, какой вентилятор?! Вы в ледяной воде лежите!
Зырянов с трудом ополоснул лицо.
— Что-то совсем сил нет. Где я?
— Вы у нас в гостях, в морге! — как можно приветливее ответил Добролюбов. — Не волнуйтесь! Вам нельзя. Чаю не желаете? Быть может, коньячку врежете, приведете ослабший организм в надлежащий тонус.
От коньяка Зырянов отказался — сослался на жар, пожирающий изнутри. Пришлось снова таскать с улицы лед. Вымотанный до предела Добролюбов достал из шкафа шприц.
— Надо взять кровь на анализ. Возможно, придется поколоть антибиотики, — объяснил он оттаявшему пациенту.
Весь следующий день патологоанатом и санитар ползали, как
сонные мухи, автоматически вскрывали и зашивали покойников. Так было до той минуты, пока не позвонили из лаборатории. Глаза Добролюбова округлились. Он положил трубку и, нервно потирая руки, заходил по кабинету.
— Не может быть! Такого просто не может быть!
Добролюбов поделился новостью с санитаром:
— За время обледенения в организме Зырянова произошли необратимые процессы, другими словами — мутация. В его крови обнаружены белки, играющие роль антифриза. Говоря доступным языком, появилась новая группа крови. Она не замерзает при низких температурах! Теперь я понимаю, почему Зырянов жаловался на жар внутри организма.
Тропинин был далек от революций в медицине и всевозможных сенсаций. Его интересовало другое.
— Когда деньгами поделитесь? Мне за квартиру платить надо.
Добролюбов открыл сейф. Заработанные на покойниках деньги он делил на три части: две — себе, одну — санитару. На этот раз он поступил наоборот.
— Держите, Тропинин. Здесь зарплата и премия! Пойду, гляну на подопечного. Надо ему массаж сделать и проверить температуру в морозильной камере.
Месяц Гаврила Силантьевич Зырянов жил в холодильнике морга. Это доставляло ему массу неудобств. Но на улице журчали ручьи, а солнце припекало так, что горожане ходили нараспашку и без головных уборов. Подобная погода для Зырянова представляла смертельную опасность. Что с ним делать дальше, Добролюбов не знал. «Будь что будет!» — подумал он и дал срочную телеграмму министру здравоохранения.
За Добролюбовым приехали ночью. Ничего не объясняя, люди в штатском попросили показать, в каких условиях содержится заинтересовавший их объект. Убедившись в достоверности фактов, изложенных в телеграмме, они взяли с Добролюбова подписку о неразглашении тайны, подогнали к моргу рефрижератор и увезли Зырянова. О дальнейшей судьбе реанимированного им пациента патологоанатом ничего не знал.
Опьяненный весною город томился в ожидании зрелища. Всюду пестрели плакаты «Не упусти свой шанс, стань свидетелем воскрешения!» Под надписью сверкала огромная сосулька, из которой выглядывала улыбающаяся голова с нимбом из снежинок.
Приближался судный день. По сути говоря, он не сулил ничего хорошего. Если Зырянова обнаружат мертвым, то атеисты поднимут шум из-за того, что его не похоронили сразу, а глумились целую зиму, сея религиозный бред. Если же… Даже трудно представить, что случилось бы, если!..
Безымянный переулок, измотанный бесконечными митингами и драками оппонентов, надеялся на скорое разрешение ситуации.