Пока он прикуривал, собеседник вывернул тему наизнанку:
— Люди, не задумываясь, бегут к смерти. С каждым шагом она все ближе и ближе. Человечество забыло, что находится в гостях; стремится к комфорту и праздности. Настанет момент, когда нить жизни оборвется, и все окажется напрасным: ведь ничего на тот свет не захватишь. Даже эмоции и аплодисменты!
Слова нищего задели самолюбие Николая. Они будто подчеркнули ничтожность его профессии.
— А какая польза от тебя? — завелся он.
Старик не задумываясь, ответил:
— Какая польза? Я не мешаю людям жить. Допустим, я умру, станет ли кому-то легче? Нет! Потому что я не доставляю хлопот! Если же не будет тебя, то твой партнер по сцене начнет потирать от радости руки. Ведь отныне лучшие роли достанутся ему! Вот и думай, кто из нас лишний.
Николай вспомнил, как на него напали год тому назад. Лишь по счастливой случайности прохожие помешали преступникам. Тогда Гудвин посчитал это хулиганством и не придал особого внимания. Теперь же посмотрел на произошедшее иначе.
— Каждому свое: тебе — паясничать на сцене, другому — печь хлеб. На мою долю выпало сидеть и наблюдать за ходом жизни. Иди, занимайся делом — забор двоих не прокормит! — сказал нищий и отогнал назойливую муху.
— Ну, ты и фрукт! — Николай бросил в фуражку монету.
Прокручивая в голове беседу, он не торопясь побрел к театру. Что-то особенное было в рассуждениях старика, они раскрывали другую, до сей поры мало интересующую Николая сторону бытия. Он все больше времени проводил в беседах с философом. Истолкованные им обыденные вещи обретали совершенно иной смысл. В то же время хотелось ущемить самолюбие уверенного в своей правоте бродяги. Посмотреть, как он начнет злиться.
— Понятно, что живешь ты неважно. Семьи нет, ухаживать за тобой некому. Одиночество не угнетает?
Нищий саркастично ухмыльнулся.
— Глянь на своих друзей — наглажены, сыты. Дома жена и дети, все вроде бы хорошо. Но спроси их: при виде прелестной девы не хочется ли им стать холостяками и приударить за ней? А беззаботно гуляющая молодежь, не связанная узами брака, не вызывает у женатиков зависть и сожаление, что на ее месте не они? Одиночество меня не угнетает. Наоборот, оно освободило от многих хлопот и предоставило уйму времени для размышлений.
Крыть было нечем, и Гудвин пошел ва-банк:
— Пробьет час, и ты умрешь. Хоронить тебя будет некому; никто не помянет добрым словом.
Старик перебил речь Гудвина смехом.
— Все так! Но разве ты испытаешь удовлетворение, когда над твоей могилой прольют реки слез? Тебе будет безразлично — покойника проблемы живых не интересуют! Мысли о собственных похоронах беспокоят людей до тех пор, пока они живы.
У Гудвина затекли ноги, он поднялся.
— Тебя послушать, так жизнь — бесполезная штука! — иронично заметил он.
— Она не бесполезная, она вредная. Ибо ведет к кончине, заставляя при этом страдать!
— Так и радость она приносит! — возразил Николай.
— Приносит, — старик вздохнул. — Запомни: никакая радость не облегчит предсмертных мук! Люди об этом редко думают, но, корчась в агонии, проклинают день, когда появились на божий свет. Выходит, счастливы те, кто не родились.
II
Дым кремированной листвы витал над городом. Оплакивая похороны лета, шли дожди. Осень согнала философа с насиженного места. Он пропал, как будто его никогда и не было. С исчезновением попрошайки ничего не изменилось. Николаю первое время не хватало странного собеседника, но постепенно он о нем забыл.
Благодаря внешности и артистическим способностям, Николай быстро поднимался по карьерной лестнице. Ведущие роли в театре, съемки в сериалах и рекламе приносили неплохие доходы. Незаметно он перешел в категорию людей, у которых все в жизни получалось. Он достигал поставленной цели любыми путями. Где конвертик сунет, где встанет на сторону нужного человека, а где просто улыбнется, обнимет по-панибратски, изобразит восторг от встречи. Гудвин легко научился обманывать совесть.
Разговоры о моральных принципах для него стали пустой болтовней. Конечно, возникали проблемы. Но они разрешались как-то сами собой. Можно сказать: фартило! Он оброс связями и смотрел на жизнь снисходительно, философски рассуждая о своем месте в ней. Место это было теплым и комфортным. Гудвин не стал покупать отдельную квартиру, а сразу принялся строить дом.
Осень проделала огромную работу — причудливо разукрасила мир, а затем смыла дождями пеструю акварель. Поблекшая земля, как готовая к смерти старуха, ждала, когда ее завернут в белый саван. Гудвин докурил сигарету и отошел от окна. Шаркая дырявыми тапками, на кухню коммуналки зашла соседка.