тронулись в путь.
Мы рассчитывали, что до ближайшего населённого пункта вёрст пять, не
более. Однако наши ожидания так и остались ожиданиями, никаких следов
пребывания человека на нашем пути не попадалось. Близился вечер.
Пришлось сделать привал, чтобы дать отдых лошадям, да и пленники
выглядели не лучшим образом. Мужчина, на поверку оказавшийся
практически мальчишкой, так и не приходил в сознание. Женевьева
постоянно проверяла его состояние и выглядела она крайне обеспокоенно.
Выбрав для стоянки небольшую полянку, окружённую со всех сторон
деревьями, развели костёр, набрали в чан снега, растопили его и стали
готовить нечто наподобие кулеша, то есть свалили в ёмкость всё, что было.
Примерно через час ужин или же поздний обед был готов. Решили заночевать
тут же. Конечно, мы рисковали, оставляя у себя за спиной пленных
французов. Не думаю, что в данный момент они были способны на подлость.
В их положении лучшим выходом было сдаться на милость победителя,
нежели погибнуть от голода и холода в лесах. Утро принесло неприятное
известие: у солдата с обмороженной рукой началась гангрена, да и второй
выглядел не лучшим образом. Нам следовало поторопиться, иначе мужчины
могли умереть. Возможно, в какой-нибудь деревне удастся обнаружить
знахарку, которая и сможет оказать помощь. Наскоро собравшись,
отправились в путь. Внезапно перед нами на дорогу рухнуло дерево. Серж,
ехавший впереди обоза, едва успел отскочить с дороги. Конь, испугавшись
шума, встал на дыбы и сбросил седока. Сергей упал навзничь, ударившись
головой о пень, занесённый снегом, и остался лежать на дороге. Его конь,
закусив удила, умчался в лес. Женевьева подбежала к супругу и попыталась
поднять его. Но тот не подавал признаков жизни. На помощь пришёл один из
наших пленных. С трудом нам удалось поднять Сержа и уложить на сани.
-Боже, что делать? - прошептала Женевьева побелевшими губами. Пленные
подошли к дереву и попытались стащить его с дороги. Но не тут-то было. Из
леса показались мужики, одетые в поношенные тулупы. Вперёд вышел один
из них, по всей видимости, вожак.
-Это мы хорошо попали, - начал он, поигрывая допотопным мушкетом, -
добыча будет богатой. Вижу, что у вас и еда есть, и лошадки. Делиться надо.
Силы были неравными. Сергей лежал в забытьи. Мишель оказать
сопротивление десятку мужиков не сможет. Пленные французы, хотя их и
было двенадцать, серьёзной угрозы нападавшим не представляли.
Влипли, так влипли. Что делать в подобной ситуации, когда на кону три
человеческих жизни. Внезапно Женевьева, соскочив с повозки, подошла к
вожаку и залепила тому пощёчину.
-Ты чего, скотина, творишь? – начала она гневную проповедь, - у нас
раненые, им помощь нужна. Ещё немного и они могут умереть, а ты лишаешь
их надежды на жизнь. Где твоя совесть? Небось, дома тебя ждут детишки,
мать, жена. Представь, что им худо будет, а тут такой же отмороженный на
всю голову требует для них немедленной смерти.
Мужик от столь гневной отповеди опешил.
-А я что, я ништо. Дык, мы французов беглых отлавливаем и к нашему
барину доставляем. Так он наказал. Я-то сам ничего.
-Всё, значит так, - продолжила Женевьева, – веди нас к своему барину. Не
видишь что ли, что Сергей Павлович Вишневский умирает.
-Как же, знаем такого, сосед он нашему барину. Сичас отведём, не
сумлевайся, а ты, барыня как мне отповедь дала, что испужался даже. Кабы
не ты, пощипали бы вас.
Женевьева вернулась на сани. Её всю трясло. Наш обоз свернул на едва
заметную тропинку и вскоре мы подъезжали к усадьбе, расположившейся
неподалёку. Там нас уже поджидали. На крыльцо вышел упитанный
мужчина.
-Кого привёл, Апанасий? - спросил он у нашего провожатого.
-Так всех и привёл, - начал тот, вон сосед ваш на санях. Вишневский, значит.
-Отец или сын?
-Сын вроде. Отец, мы слыхамши, в Петербурх, укатили.
-Чего тогда стоите? Давай его в дом. Остальные-то кто будут?
-Французы пленные. Две барыни да слуги с ними.
-Значит так, слушай меня. Пусть французов этих в сарай пока определят.
Скажи кухарке, чтобы накормила. Господ в дом веди.
Мы вступили на крыльцо, а затем и в сени, где оставили полушубки и
прошли в тёплую гостиную. Хозяин уже поджидал нас.
-Проходите, гости дорогие, присаживайте, да сказывайте, кто такие будете.
Женевьеа первым делом поинтересовалась, где Серж.
-А ты кто такая, голуба, ему будешь? Печёшься яки жена о муже.
-Так я и есть ему жена.
-Что-то не упомню, что Сергей Павлович женат был. Говори по правде, а то у
меня не забалуешь.
-Я правду и говорю. Намедни обвенчались.
-Не врёшь?
Женевьева перекрестилась. Откуда только всё взялось?
Настала моя очередь объясниться. Я сказала, что являюсь близкой подругой
жены Сергея Павловича.
-Ну, коли так, садитесь к столу, трапезничать будем.
-Подождите, подождите, - встряла Женевьева, - у нас там раненые, им бы как
помочь.
-А что, и поможем. Эй, Нюська, иди сюда, - крикнул хозяин усадьбы.
В гостиную вошла молоденькая девушка.
-Слушай меня. Сейчас пойдёшь к Петровичу. Пусть срочно идёт ко мне.
-Барин, - начала девушка, – вы ведь с ним вчерась поругались шибко. Не
пойдёт он.
-Скажи, дело к нему срочное. Помощь не мне, людям хорошим нужна.
Девушка поклонилась и убежала.
Хозяин пояснил:
-Семён Петрович друг мой, живёт по соседству. Бобыль бобылём, но знахарь
знатный. Богат, дом в столице имеет. Дочь Александра у него на выданье. Так
вот к ней один хлыщ в Петербурге приклеился, всё сватался. Она ни в какую,
а тот настаивал. Вот ведь курва какая попалась. Натравил на Сашеньку
разбойников каких-то, та чудом убежала. Решили с отцом сюда от греха
подальше податься. Вы не сомневайтесь, коли что, поможет, непременно
поможет! Мою жену в том году от смертушки спас. С тех пор и дружим.
Жену с детьми подальше к родственникам отправил, уж не взыщите, без
женской руки тут один хозяйствую.
Услышав про Александру, мы с Женевьевой переглянулись. Неужели
сбылось, и все наши поиски подошли к долгожданному финалу. Осталось
только дождаться прибытия Семёна и выяснить всю его подноготную. Между
тем хозяин имения продолжил:
-Так вот, вчера мы действительно слегка повздорили из-за пустяка. Семён
сказал, что устал от тихой и размерной жизни, заявив, что собирается бить
француза, и будет гнать этого француза аж до самого Парижу. Я стал его
отговаривать, сказав, что лучше бы за дочерью смотрел, а то та совсем от рук
отбилась. Целыми днями скачет на лошади, стрельбище устроила на заднем
дворе. С мужиками в меткости соревнуется. Разве девичье это дело? На днях
вот, ускакала куда-то, не было её целый день, вернулась ближе к ночи.
Говорит, французов гоняла. Видано ли дело, девка как мужик себя ведёт. Вот
и разошлись мы с Семёном в вопросах воспитания. Тот в сердцах дверью
хлопнул. Боюсь, не отошёл ещё.
Впрочем, опасения нашего хозяина оказались напрасными. Через полчаса к
усадьбе подъехал возок, из которого вылез мужчина, одетый в простой
крестьянский тулуп.
-Ага, вот и наш лекарь пожаловал.
Дверь в гостиную открылась, и на пороге показался Семён Петрович.
-Что, чёрт, старый, Аркадий Анкудимович - с издёвкой в голосе начал он, -
спохватился, а не ты ли вчера меня поучал?
-Постой, постой, Семён, извини, бес попутал.
-Ладно, чего уж, будем считать, всё забыто. Зачем звал?
-Дело у меня к тебе неотложное. Вон, видишь, гости тут у меня образовались,
а с ними и хлопот прибавилось.
-Аркаш, говори без заморочек. Делать-то что надо?