улицу и отправились в центр, прошли на Красную площадь. Увидев памятник
Минину и Пожарскому, Василина удивилась, в её время монумент
отсутствовал. Не знаю почему, но я решила показать ей музей 1812 года,
экспозиция которого потрясла женщину. Время, назначенное Натальей,
неумолимо заканчивалось. Пришлось пройти в метро на станцию Площадь
Революции. Василина схватила меня за руку и закрыла глаза. Спустившись
вниз, сели в вагон и, наконец, добрались до места. Нас уже ждали. Обратная
дорога прошла без всяких приключений. Поднявшись к себе в номер, застали
Александру в ступоре сидящую на кровати. Увидев травницу, оживилась.
-Выйдите, пожалуйста. Мне надо с ней поговорить, - попросили нас.
Пришлось подчиниться. Минут через двадцать дверь распахнулась, и мы
вернулись в комнату.
-Всё в порядке, – успокоила нас Василина, - я, как могла, объяснила ей, где
мы оказались.
Александра посмотрела на нас и задала вопрос, который я меньше всего
ожидала услышать:
-Что нужно делать? Как я поняла, мы попали на какой-то песенный
фестиваль. Значит, будем принимать участие.
Я с удивлением взглянула на девушку и кивнула.
-Присядь, - попросила её, - сначала нам следует кое-что сделать.
Александра выполнила мою просьбу и выжидательно взглянула на меня.
-Как мы сюда попали и кто мы, - начала я, - нам не следует никому говорить.
-Почему?
-Если мы заикнёмся о том, что на фестиваль мы прибыли прямиком из 1812
года, то нас ждёт дальняя дорога.
-Не понимаю, о чём это ты.
-Представь себе, ты, приехав в Петербург, вдруг заявляешь, что только что
вернулась из Древней Греции. Какой будет реакция окружающих?
-Меня, скорее всего, примут за фантазёрку, а ещё хуже, объявят
сумасшедшей.
-Вот и я том, нас отвезут куда-нибудь подальше от глаз людских и запрут в
компании с Наполеоном, Сократом и Эвклидом.
-А что, они тоже здесь? – удивилась Александра.
-Да нет, это я так, к слову, чтобы ты поняла. Нас просто-напросто отправят в
сумасшедший дом и мы не сможем доказать, что пошутили. Сама должна
понимать, молчание – золото.
Александра тяжело вздохнула, посмотрела на меня и попросила продолжать.
-Так вот, для начала тебе следует переодеться, - я достала из сумки
привезённые вещи, и протянула блузку и юбку миди, - пойдём, помогу.
Одной тебе не справиться.
Мы прошли в ванную, где я показала, что и как следует надевать. Александра
попыталась натянуть юбку до лодыжек, но сделала ещё хуже, юбка сползла с
пояса.
-Я это не надену! - заявила она.
-Подожди, сейчас что-нибудь придумаю.
Я вышла, порылась в вещах и достала брюки. Вот это гусар-девице должно
понравиться. Действительно, Александра без колебаний облачилась в
брючный костюм, и осталась довольна. Как-никак, а к военной форме ближе.
Василина окинула взглядом свою подопечную, покачала головой, но ничего
не сказала.
Приоткрылась дверь, нас позвали на ужин. Мы спустились в столовую и там
встретились с остальными участниками фестиваля. Те объявили, что после
ужина нам предоставят зал для репетиции.
Отужинав, пошли в зал. Василина знала множество песен и заставила меня,
как самую звонкоголосую, разучить парочку для совместного исполнения.
Женевьеве и Александре досталась роль подтанцовки. Через час мытарств
мы закончили репетировать и отправились на прогулку. Прогулка, как-то не
задались, и я предложила Женевьеве полистать дневник её пращура, может,
что новенькое и появилось. Сославшись на неотложные дела, мы прошли в
номер, достали дневник и начали его просматривать. Ага, есть кое-что не
прочитанное. Посмотрим, чем дело продолжилось.
«Не знаю, как долго продлилось моё беспамятство. Очнулся я незнакомом
месте. Моих товарищей рядом не было. Я находился в комнате, обставленной
простой деревенской мебелью. За время пребывания в России я побывал во
многих домах и видел, как живут и чем дышат их обитатели. Я лежал на
простой деревянной кровати, застеленной свежим бельём. Рядом находился
табурет, на нём стакан с водой. Я попытался подняться, но не смог, сил не
было даже кого-нибудь позвать. Вот вижу, открывается дверь и в комнате
появляется старушка. Увидев, что смотрю на неё, взмахнула руками, что-то
прошептала и тут же выбежала из комнаты. Неужели мой вид так её испугал?
В окошко пробивались робкие лучи солнца. Интересно, какой сейчас месяц?
Пушистый серый кот спрыгнул с лежанки и, подойдя ко мне, обнюхал руку,
лизнул, затем запрыгнул на грудь, и, свернувшись клубком, замурлыкал. Я
хотел прогнать нахальное животное, но почувствовал, что от него исходит
какая-то энергия, вливаясь в ослабленное недугом тело.
Вновь открылась дверь и появилась незнакомая мне женщина.
-Тишка, а ну, слазь, негодник, - прикрикнула она с порога.
Кот взглянул на неё, нехотя поднялся и спрыгнул на пол.
-Пришёл в себя, батюшка, вижу, получше стало. Значит, жив будешь! Попей, -
мне протянули стакан с какой-то жидкостью, которая оказалась горькой на
вкус.
Вскоре я уснул. Очнувшись в следующий раз, вновь обнаружил серого кота у
себя на груди, протянул руку, погладил животное. Кот от удовольствия
заурчал и выгнул спину дугой, затем перебрался на подушку и лёг мне на
голову. Нестерпимо захотелось спать. Моё следующее пробуждение было
приятным. Я почувствовал, что силы начали возвращаться ко мне. Захотелось
встать, я откинул одеяло и обнаружил, что лежу в одной ночной рубашке.
Пришлось забраться обратно. За спиной услышал голос:
-Что барин, очнулся. Пятые сутки пошли, как уснул. Может, чего надо? Ты
скажи, я мигом принесу.
Повернув голову, увидел молоденькую служанку, сидевшую неподалёку от
печи.
-Мне бы, - тут я замялся.
-Поняла, нужду справить. Я сейчас.
Девушка убежала и скорее вернулась с бородатым мужиком, принёсшим
ведро.
-Во, Никодим поможет, - и убежала снова.
Мне помогли справить все мои дела и сказали, что вскоре приедет барыня и
тогда уж всё решится. Что должно решиться, я так и не понял, хотя
настоятельно просил рассказать, кто такая барыня, сколько ей лет, хороша ли
собой. На все свои вопросы я получил лишь уклончивые ответы.
Приходилось уповать на лучшее.
День шёл за днём. Я уже мог самостоятельно вставать с постели и даже
посещать уборную. Барыня так и не появилась. Я чувствовал, что отношение
дворни ко мне начало меняться. Во время болезни меня старались не
беспокоить и оказывали всяческую помощь. Теперь же, поправившись, я мог
делать всё сам. На меня стали поглядывать с толикой какого-то сожаления и
пренебрежения. Во всём поведении окружавших меня людей чувствовалась
какая-то отчуждённость. Как же, нехристь! Случайно я услышал разговор, в
котором прозвучало это слово. Меня кормили, разрешали гулять в саду, но на
все мои попытки расспросить о том, где и у кого нахожусь, не получал
вразумительных ответов. Казалось, что меня не замечают, и я стал вещью,
которая более не нужна, а выбросить жалко. Я был предоставлен самому
себе. Единственным моим собеседником и другом стал серый кот, не знаю
почему, привязавшийся ко мне. Утром он будил меня. В обед сопровождал в
гостиную, где накрывали на стол, а вечером мы совершали прогулки по саду.
Порой мне казалось, что в этого серого пушистика вселилась душа человека,
которая жаждала общения.
В один ничем не примечательный день, похожий на все остальные, ко мне
зашёл местный управляющий и объявил, что утром мне предстоит покинуть
усадьбу и отправиться в Петербург, где я должен встретиться с владелицей
имения. Впрочем, если мне это путешествие не по душе, то я могу идти на