Представьте на мгновение, что бумаги больше не существует. Мы от этого что-нибудь потеряем? Потеряем, и практически всё.
Мы пользуемся бумагой вот уже около двух тысяч лет. Китайская придумка, редкостный и драгоценный поначалу материал, распространялся и распространялся подобно тревоге или эпидемии, надеждам или унынию, пока в XIX веке бумагоделательные машины не вытеснили ручное производство. С этого-то и началась для бумаги поистине фантасмагорическая эпоха. В наши дни средний офисный работник изводит порядка десяти тысяч листов бумаги в год. Если вы живете в Америке, это означает, что вы употребляете за год не меньше 750 фунтов бумажных изделий – столько, сколько весят семь стандартных мешков цемента или 150 мешков сахара. Если бы бумаги не существовало, кто-нибудь должен был ее изобрести – тот же, например, Гутенберг: без бумаги что бы он делал со своими подвижными литерами?
Бумага – идеальный рукотворный материал. Дешевая, легкая и прочная, ее можно складывать, резать, гнуть, перекручивать, лакировать, сплетать, пропитывать водоотталкивающими составами и, соответственно, делать из нее все что угодно. Лодки? Пожалуйста. Одежду? Да. Мебель? Да. Дома? Да. Оружие? Да. Настольные игры, паззлы и игрушки? Да. Колеса скоростных поездов? Да. Позже мы обо всем этом обязательно поговорим.
Люди используют бумагу не только в прозаических утилитарных целях. В Японии бумажными полосками обозначают священные места. В Индии во время религиозных празднеств из кусочков цветной бумаги выкладывают на полу ранголи, удивительной красоты орнаменты, угодные индуистским божествам. В Швейцарии бумажными аппликациями заверяют вместо печати юридические документы. В Китае на похоронах даосистов и буддистов сжигают освященные листки бумаги, чтобы умершему легче было перейти из мира живых в мир мертвых.
А в историях про Шерлока Холмса, чтобы вычислить преступника, достаточно бывает приложить к бумаге самую малость умственных усилий. “У меня здесь кое-какие бумаги, – сказал мой друг Шерлок Холмс, когда мы зимним вечером сидели у огня. – Вам не мешало бы их просмотреть, Уотсон”[1] – так начинается рассказ “Глория Скотт”. В “Скандале в Богемии” Холмс в два счета, играючи, с помощью одного лишь географического справочника устанавливает богемское происхождение рокового листа писчей бумаги. Еще стремительнее он догадывается в “Знаке четырех”, что бумага, на которой начертана таинственная записка, произведена в Индии. Среди научных трудов Шерлока Холмса, наряду с такими прославленными монографиями, как “Практическое руководство по разведению пчел”, “Определение сортов табака по пеплу”, а также с исследованиями татуировок, разнообразия форм уха и руки, отпечатков следов и полифонических мотетов Орландо ди Лассо, числятся и “пустяковые” работы о способах тайнописи и о методах датировки документов. В рассказе “Приключения клерка” по двум клочкам бумаги Холмс делает заключение о состоянии здоровья доктора Уотсона:
“Туфли ваши новые, – разъяснил он. – Вы их носите не больше двух недель, а подошвы, которые вы сейчас выставили напоказ, уже подгорели. Вначале я подумал, что вы их промочили, а затем, когда сушили, сожгли. Но потом я заметил у самых каблуков бумажные ярлычки с клеймом магазина. От воды они наверняка бы отсырели. Значит, вы сидели у камина, вытянув ноги к самому огню, что вряд ли кто, будь он здоров, стал бы делать даже в такое сырое и холодное лето, какое выдалось в этом году”[2].