Когда мы приехали в Англию, я почувствовала, что задыхаюсь от всего, что меня окружает и от тесноты этого маленького местечка, в котором я нахожусь, поэтому, поскольку у меня не было другого выбора, кроме как признать, что сейчас это моя реальность, я решила, наконец, осуществить одну из своих мечт. Я попросила Картера купить квартиру или что-нибудь еще, где я могла бы побыть одна и меня никто не беспокоил, что он и сделал на следующий же день, а также снабдил студию всем необходимым.
Он купил самые дорогие материалы и швейные машинки, уже трижды покрасил стены, потому что я его об этом просила и обставил соседнюю комнату телевизором и диваном.
Конечно, мне все это не нужно, но это единственный способ наказать его. Хотя я не уверена, что это как-то повлияло на него и все же, я чувствую себя лучше, потому что у меня есть хоть какая-то власть над ним.
Он ничего не пытался со мной сделать, даже не разговаривал, поэтому большую часть ночей я провожу на диване. Я сплю по три часа в сутки, а остаток дня погружаюсь в работу. Это помогает с чрезмерным размышлением.
Отступаю на шаг, окидывая взглядом готовый костюм. Это самый темный оттенок фиолетового, который можно принять за черный, если на него не падает свет, со светло-фиолетовыми пуговицами и платком.
Кай выглядел бы в нем великолепно…
Нет, не возвращайся к этому. Все кончено.
Картер уже связался с моей семьей и я уверена, что он предложил гораздо лучший контракт, чем Кай, когда он сделал самый безумный выбор — женился на мне. Они знают, где я и что со мной все в порядке, но Картер убедил их, что никто не должен знать где я, иначе они заплатят. Деньги быстро заткнули рты моим родителям.
Вскоре после того, как я отправила Каю то последнее сообщение, Картер разбил мой телефон ногой и дал мне другой, на который можно звонить только моей семье и только им.
В тот момент мне захотелось задушить его до смерти. Я пришла в себя по сравнению с разбитой на части версией, что была в самолете и это было не из-за телефона. Но из-за воспоминаний в нем, доказательств того, что то, что я пережила, было реальным. Фотографии со спящим Каем, с Пурпуром, с Лейси.
Лейси.
Когда я потребовала доказательств того, что у них с Сиэль все в порядке, Картер сказал, что не мне этого требовать. На следующий день он бросил мне конверт с двумя их фотографиями и сообщил, что у меня есть две недели, чтобы привыкнуть, прежде чем я перееду к нему домой.
По правде говоря, я вообще не пыталась приспособиться. Я не могу представить, что смогу это сделать, если не буду находиться рядом с ним, как бы хорошо он сейчас ни играл. Потому что я знаю, что все это скоро закончится.
— Он слишком маленький, — бормочет голос у меня за спиной.
Я поднимаю плечи, делаю глубокий вдох и отворачиваюсь от манекена только для того, чтобы встретиться лицом к лицу с монстром. Честно говоря, я в сто раз больше люблю манекен, чем Картера. Он одет в черные брюки и белую футболку, на носу у него дорогие очки, а ладони он держит в карманах. Картер окидывает меня беглым взглядом и я испытываю удовлетворение при воспоминании о том, что на мне надето.
Самые широкие спортивные штаны, рубашка почти такого же размера висит на мне, украшенная фрагментами материалов и следами мела, которые я использовала, плюс пучок на макушке, который определенно выглядит возмутительно.
— Он мне не подойдет, — поясняет он, указывая на костюм позади меня.
— Это потому, что я все еще учусь. Проще работать с меньшими порциями, — не желая, чтобы он знал, что каждый костюм, который я шила до сих пор, идеально подходил по размеру Кая.
Он напевает что-то себе под нос, расхаживая по моей студии, как будто она его собственность. Ну, формально так оно и есть, но я живу здесь, и именно здесь я работаю каждый божий день, пока, наконец, не устану и не перестану беспокоиться о том, что мне будет трудно заснуть.
— Я слышал, ты хочешь перекрасить стены. Снова, — объявляет он, становясь передо мной.
Натягиваю улыбку, намеренно показывая, насколько она фальшивая и вымученная.
— Да, — обхватываю себя за плечи и оглядываюсь по сторонам. — Этот бежевый цвет заставляет меня чувствовать себя так, словно я живу в больнице.
Он кивает.
— Понимаю, что ты имеешь в виду, — говорит Картер, прежде чем повернуться к двери. Он останавливается в нескольких дюймах от нее. — Наслаждайся проведенным здесь днем. На этом твой маленький протест заканчивается.
От его слов у меня внутри все переворачивается, и я окликаю его, когда он уже берется за дверную ручку.
— Ладно, больше никакой покраски стен. Поняла. Но, пожалуйста, не забирай меня отсюда.
Картер поворачивается ко мне лицом с отвратительной ухмылкой на губах.
— У тебя дома будет студия, не волнуйся. И не провоцируй меня, иначе ты ничего не получишь. Я дал тебе достаточно времени, чтобы привыкнуть. Теперь ты должна вернуться туда, где тебе место, — он снимает очки и смотрит мне прямо в глаза. — Домой.
Я сглатываю, чувствуя, как кровь приливает к голове.
Успокойся, Эсмерей. Ты запрешься там и все будет так же, как и здесь. Ты никого не увидишь, ты будешь одна. Просто сделай глубокий вдох и сосчитай до десяти. Все в порядке.
Раз... два... три… четыре.
— У меня есть еще пять дней, — пытаюсь бороться с ним.
— У тебя их столько, сколько я сказал и я говорю я, что твое время здесь заканчивается, — он делает ударение на последнем слове, прищелкивая языком по зубам. Картер подходит ближе, его палец скользит по моему подбородку отвратительным образом. — Ты перестанешь одеваться и пахнуть как бездомная, — шмыгает он носом, его губы кривятся. — И будешь делать только то, что я тебе скажу.
— Не без борьбы, — говорю ему, стиснув зубы, когда моя грудь опускается и поднимается от частых вдохов.
Он смеется, запрокидывая голову и когда его лицо снова появляется в поле зрения, улыбка исчезает, полностью сменяясь болезненным выражением. Его глаза темнеют и через секунду его пальцы крепко сжимаются вокруг моей руки, притягивая меня ближе к нему.
— Твоя борьба ничего не изменит, моя прелесть, — бормочет он, гладя меня по волосам. Я скривилась от отвращения, но он не дрогнул. — Я люблю тебя.
Я всегда побеждаю.
У меня мурашки бегут по коже от знакомого языка, который я уже начала ненавидеть. В первый раз он навестил меня, когда папа наказал меня за то, что я не могла говорить по-французски с идеальным акцентом. С тех пор Картер общался со мной именно так.