В выдвижном ящике для обуви обнаружилось то, перед чем померк бы даже святой Грааль, — туфли «Кристиан Лабутен». «Билли» примерила их… О чудо, они пришлись ей впору! Надев светлые джинсы и атласный топ, она добрую четверть часа крутилась перед зеркалом, как Золушка перед отъездом на бал.
Наконец она добралась до спальни Тома и с удивлением заметила, что комната залита голубым светом, хотя все лампы были выключены. «Билли» повернулась к висящей на стене картине и завороженно посмотрела на нежные объятия любовников…
В холсте Шагала было что-то неземное, он, источая слабое свечение, словно пронзал сумрак.
8
Воровка жизни
Теплая волна прокатилась по телу и омыла лицо. Я чувствовал себя в безопасности, мне было хорошо и уютно. Некоторое время я сопротивлялся желанию открыть глаза — хотелось спать и спать, свернувшись в своем коконе, как ребенок в материнском лоне. Потом издалека послышалась музыка: это был припев одного регги-хита, а к нему примешивались знакомые с детства запахи блинчиков с бананом и яблок в карамели.
Дерзкое солнце без спросу врывалось в комнату. Мигрени как не бывало. Прикрыв рукой глаза, чтобы не ослепнуть от яркого света, я посмотрел в сторону террасы. Музыка доносилась из небольшого приемника, стоящего на сервировочном столике из полированного тика.
Кто-то суетился вокруг стола. Мелькнул полупрозрачный подол с разрезом до середины бедра, и я резко сел, прислонившись к спинке дивана. Мне было хорошо знакомо это нежно-розовое платье на тонких бретельках и угадывавшееся под тонкой тканью тело.
— Аврора… — пробормотал я.
Но тут неясный воздушный силуэт закрыл собой солнце и…
Это оказалась не Аврора, а психопатка, которая заявилась этой ночью, выдавая себя за героиню романа!
Я вскочил с дивана и тут же снова закутался в одеяло: я был абсолютно гол.
«Эта чокнутая раздела меня!»
Я поискал глазами джинсы или хотя бы трусы — напрасно.
«Ты у меня получишь!»
Я схватил покрывало и, обмотав его вокруг пояса, выскочил на террасу.
Ветер разогнал облака. Небо было ясным и пронзительно-голубым. «Клон» Билли в летнем платье суетился вокруг стола, как пчела, деловито кружащаяся в лучах летнего солнца.
— Что вы тут забыли? — взорвался я.
— Вы всегда так благодарите за завтрак?
На столе стояла тарелка с блинчиками, два стакана грейпфрутового сока и кофе.
— И потом, какого черта вы меня раздели?
— Все честно: вчера вы без зазрения совести разглядывали меня с ног до головы…
— Но вы В МОЕМ ДОМЕ!
— Да ладно! Не надо так кричать из-за того, что я увидела вашего Исусика!
— Исусика?
— Ну да, вашего Исусика, вашего зверька…
«Моего Исусика! Моего зверька!» — повторил я про себя, получше заматывая покрывало.
— Не волнуйтесь, с размером у вас все в порядке. Уменьшительные суффиксы выражают мое нежное отношение…
— Хватит! — оборвал ее я. — И не думайте, что эта лесть…
Она протянула чашку кофе.
— Вы умеете разговаривать спокойно?
— Кто вам разрешил надеть это платье?
— Оно мне идет, правда? Это платье вашей бывшей девушки, да? Мне кажется, вы не тот человек, который станет наряжаться в женскую одежду…
Я рухнул на стул и потер глаза, стараясь собраться с мыслями. Ночью я наивно надеялся, что непрошеная гостья всего лишь галлюцинация, но нет! Это оказалась настоящая женщина, которая к тому же обладала недюжинным талантом доводить человека до белого каления.
— Пейте кофе, пока не остыл.
— Спасибо, не хочу.
— Вы выглядите так, словно вас только что выкопали из могилы, и при этом уверяете, что не хотите кофе?
— Я не хочу ваш кофе, понятно?
— Почему?
— Мало ли что вы в него подсыпали.
— Думаете, я хочу вас отравить?
— Я много слышал про таких долбанутых, как вы…
— Долбанутых?
— Ага. Нимфоманок, вбивших в голову, что их любимый актер или писатель ответит им взаимностью.
— Это я нимфоманка? Знаете что, старина, кажется, вы принимаете свои фантазии за реальность. А если думаете, что я восхищаюсь вами, то тут вы точно заблуждаетесь!