В ближайшее время я уезжаю на озеро Тахо. Арни разрешили покинуть реабилитационный центр при условии, что он каждую неделю станет сдавать анализы крови и те будут нормальными. Его отец арендовал на озере небольшой домик, и Арни хочет, чтобы я поселился вместе с ним. Поеду туда по окончании семестра. Мне кажется, что там будет хорошо работаться.
Р.S. Ты отдаешь себе отчет, что Старфайер вылитая Джи Би? Или ты нарисовала ее такой преднамеренно? Я послал Джи Би копии твоих рисунков. Надеюсь, не возражаешь?"
Поначалу Вера почувствовала недовольство, но, немного поразмыслив, решила, что возражать бессмысленно. В конце концов Джи Би входит в трио Старфайер и, пожалуй, самая главная из них. Конечно же, она должна увидеть ее творение.
А тем временем Старфайер с каждым днем становилась все более реальной и уверенной.
- Все это, конечно, хорошо, - сказал Кристофер, с сомнением глядя на Старфайер, - и рисунки и все такое прочее, но не кажется ли тебе, что она какая-то распутная?
- Распутная?
- Видишь ли.., как бы тебе сказать.., уж слишком много голого тела... И потом эти ремни, пряжки... Все это наводит на мысль... Я хочу сказать, что люди предпочитают собачек, кошек, детишек...
- Возможно, - согласилась Вера, - но ничего не могу с собой поделать. Она такая, какая есть.
Вера писала Сенту в город Тахо:
"При первой же возможности я направлю всю подборку своих рисунков мистеру Солвею. Может, что и получится. - Ей казалось, что она выбрала правильный, небрежный, тон письма. - Сама я смогу приехать в Сан-Франциско не раньше августа. Забавно будет снова повидаться".
А про себя тем временем думала:
"Господи, неужели это случится? Но, кажется, все к тому идет".
И все было бы хорошо, если бы однажды майским вечером не случилось нечто непредвиденное, когда все планы на поездку в Калифорнию рухнули.
Отец Веры поскользнулся в ванной на кусочке мыла, упал и сломал себе шею. Он умер мгновенно, судьба сыграла с ним злую шутку. Всю жизнь отец заботился о здоровье, притворяясь при этом тяжело больным и надеясь прожить до глубокой старости.
- Ты не можешь сейчас уехать, - рыдая, заклинала мама. - Ты не имеешь права оставлять меня одну. Ты все, что у меня осталось.
И мама была права. Вера решила никуда не уезжать.
Когда девушка узнала о смерти отца, то немедленно решила, что во всем виновата только она одна: уж слишком гладко все у нее складывалось.
- Не то чтобы я совсем его не любила, - жаловалась девушка доктору Уилеру, - но просто не могла себе представить, что он когда-нибудь умрет. Мне казалось, что отец будет жить вечно со своими пузырьками, лекарствами и пилюлями.
- Не смей винить себя и не пытайся наказывать себя, отказавшись от поездки.
- Но я действительно не могу сейчас оставить маму одну. Это было бы несправедливо.
Вера написала Сенту:
"Может, когда-нибудь я и приеду, но только не сейчас.
Не могу оставить маму одну. Не представляю, как она будет жить".
- Думаю, что прекрасно, - со вздохом заметил доктор Уилер и, подумав, спросил:
- Нет ли у нее каких-нибудь родственников? Возможно, она поживет у них?
Родственники у мамы были. Ее сестра Синтия, которая была замужем за фабрикантом, производителем сельскохозяйственных машин, приехала на похороны из Йоркшира.
Она оказалась высокой, веселой, никогда не унывающей и не могла понять, как это люди могут постоянно болеть. Синтия не одобряла поведения Вериного отца и всегда открыто говорила об этом. По этой причине сестры не встречались годами, лишь обмениваясь поздравительными открытками на Рождество и дни рождения.
- Конечно, мы возьмем Луизу к себе, если она захочет поехать. Одна она просто пропадет. Как ты знаешь, твой отец не оставил ей ни пенни.
Луиза. От удивления Вера широко раскрыла глаза: она совсем забыла, как зовут ее мать. И вдруг, ко всеобщему удивлению, оказалось, что у той денег гораздо больше, нежели пресловутый пенни.
Когда-то в шестидесятых годах отец за наличные купил маленький домик, цена которого с тех пор значительно возросла. Его расходы за прошедшие годы были весьма незначительными: национальная система здравоохранения взяла на себя оплату его лечения, поэтому, не тратя ничего, он приумножал свое состояние.
Узнав об этом, Синтия еще решительнее стала уговаривать сестру:
- Переезжай к нам, Лу. У нас в доме достаточно места.
Та упрямилась, надувала губы, как обиженный ребенок.
- Нет, Синтия, даже не уговаривай. Я просто не могу к вам переехать. Что станет с Верой? Ей нужен дом, девочка нуждается во мне. Как она будет жить без своей мамочки?
А доктор Уилер поучал Веру:
- Не позволяй ей делать этого, не разрешай командовать собой. Если позволишь матери сесть себе на шею, то так и будет длиться вечно.
- Но она уже старенькая. Я ей действительно нужна.
Но доктор Уилер оставался непреклонным.
- Никакая она не старенькая, всего сорок восемь лет.
Она еще отлично может начать все сначала, а ты только будешь ей мешать.
- Вы действительно так считаете? - заколебалась Вера.
- Да, действительно.
- Вера уже взрослая женщина, - тем временем уговаривала маму Синтия. Ей пора начать новую жизнь, найти себе хорошую работу и научиться самой о себе заботиться.
- Как ты можешь быть такой бесчувственной?
- Вере хочется поехать в Америку, не держи ее, - настаивала Синтия.
- Ох уж эта мне Америка, - с горечью заметила мама.
Глава 9
Сент наблюдал, как вздымаются волны на темной поверхности озера. Он подставил парус ветру и обратился к единственному члену своей команды:
- Ты готов управлять им, Арн?
- Готов, капитан.
Сент учил Арни ходить под парусом, учил играть в теннис и кататься на водных лыжах, чувствуя себя при этом заправским тренером.
Арни боялся покидать центр в Раунд-Маунтинз и отказывался ехать на озеро, ставя условием, чтобы рядом с ним обязательно был Сент, который поможет ему на первых порах привыкнуть к трудностям вольной жизни.
- Если ты проведешь с ним лето, Слоун, - сказал отец Арни, - мы твои должники по гроб жизни. Знаешь ведь, как он тебя любит и уважает, словно старшего брата.
Местечко оказалось тихим и уединенным, дорога к дому на озере пролегала через густой лес. Родители Арни приезжали только на выходные, все остальное время молодые люди были предоставлены сами себе, их обслуживали Ева и Вернон, пожилая супружеская пара. Верной, мастер на все руки, заботился о машинах и катерах; Ева была потрясающей поварихой.
Здесь имелось все для прекрасного летнего отдыха, кроме того, чего Сент желал всей душой. Но Джи Би была потеряна для него навсегда, и в этом юноша винил только себя. Он все еще просыпался, обливаясь потом от ночного кошмара, в котором видел ее в маленьком ресторанчике на Саттер-стрит.
В тот вечер, когда он нашел ее, на ней были черные брючки, белая блузка и маленький черный галстук-бабочка.
Выглядела девушка потрясающе, но смотрела очень сердито.
- Я не хочу разговаривать с тобой, уходи.
- Джи Би, пожалуйста, выслушай меня. Я тебя люблю, я ничего не рассказывал, потому что боялся, что ты меня бросишь. От одной мысли, что тебя не будет рядом, мне становилось страшно. Я...
- Не желаю слушать, я должна обслуживать другие столики.
- ..думал, пройдет еще несколько недель, и ты тоже меня полюбишь, и тогда мое молчание уже не будет иметь никакого значения, надеялся, что ты останешься со мной навсегда, - говорил Сент, чувствуя себя отвратительно. Он посмотрел в чашку с кофе-эспрессо, от вида которого его , мутило. Прости меня. Я допустил ошибку.
Джи Би оставила на яхте все купленные ей вещи, включая и белое шелковое платье.