К столику подошел официант:
- Что джентльмены закажут на десерт?
- Слоун, - обратился к нему отец, хотя какой он теперь ему отец? Сдобная ватрушка смотрится совсем неплохо.
- Десерт? - Сент непонимающе посмотрел на него. - И после всего этого ты предлагаешь мне десерт?
- У нас есть прекрасный клубничный мусс, - вмешался официант. - А ореховый торт - просто чудо.
- Спасибо, нет, - ответил Сент, чувствуя, как к горлу подступает тошнота.
- Принесите мне кофе, - услышал он голос отца.
Отца? - Без кофеина. Слоун?
Сент покачал головой. Официант поклонился и исчез.
- Тогда кто же он? - спросил Сент. - Кто мой отец?
Человек, сидевший напротив, пожал плечами. На его лице появилось выражение брезгливости.
- Не имею ни малейшего представления. Спроси об этом у своей матери, может, она сумеет вспомнить.
"Ну ты, старик, просто превзошел себя, - подумал Сент. - Тебе мало было воткнуть в меня нож, так ты еще и повернул его. Молодец, ничего не скажешь".
Он с сожалением посмотрел на него. Неужели можно быть таким расчетливо и мелочно жестоким? Это даже не жестокость, а подлость. "С этого момента, подумал Сент с холодным презрением, - я тебе ничем не обязан. Я любил тебя, старался заслужить твое уважение. Но теперь хватит".
- Может, я поступил жестоко, Слоун, но, думаю, ты должен знать правду.
Сент скомкал розовую салфетку и аккуратно положил на тарелку для хлеба.
- Никакой жестокости, - спокойно ответил он. - Просто тебе нужно было насладиться местью.
- Местью? О чем ты говоришь? Не надо театральных жестов. Сейчас в тебе говорит твоя мать.
"Несчастный человек, достойный сожаления, - с горечью подумал Сент, затем медленно поднялся, ухватился за спинку стула, прижавшись к нему коленями, так как ноги его дрожали. - Для полноты картины не хватает только группы официантов с именинным тортом и песней о счастливом дне рождения".
- Почему ты не рассказал все это раньше? - спросил Сент. - Тогда не пришлось бы вводить меня в наследство.
Не знаю, что тут скрывается, но определенно я не имею никакого права на эти деньги.
Сент вспомнил тот давний холодный, морозный день, когда он разорвал перед носом мисс Геррити тысячу долларов и бросил к ее ногам. Какое удовлетворение он тогда испытал. Вот бы разорвать сейчас пять миллионов долларов, удовлетворение было бы в тысячу раз больше.
- Ты как-никак мой законный наследник, Слоун. Эти деньги по праву твои.
- Я уже сам начал зарабатывать себе на жизнь и не нуждаюсь в этих деньгах.
- Не смеши меня. Аванс в десять тысяч долларов даже нельзя назвать деньгами.
- Это только начало.
Сент повернулся и направился к выходу.
- Слоун, немедленно вернись, не валяй дурака. - Впервые голос Тредвелла-старшего звучал не так уверенно, как раньше. В нем чувствовались некоторая растерянность и даже страх. - Слоун, не забывай, кто ты есть!
Сент бросил последний взгляд на человека, которого когда-то любил, чье уважение пытался заслужить все эти годы, и с грустью заметил:
- Если бы знал, то, может быть, и не забыл.
***
Сент быстрой походкой шел по улицам.
Злость душила его. В голове непроизвольно вырисовывался сценарий:
"Натура: улица, ночь. Воздух горячий и влажный. Толпы народа на улицах - влюбленные, люди, выгуливающие собак, зеваки, глазеющие на витрины магазинов. Молодой человек в модном итальянском спортивном пиджаке быстро шагает по улицам, кипя от злости.
Перед ним мелькают знакомые очертания домов, пока он резко не сворачивает в Центральный парк на Девятнадцатой улице. Молодой человек с востока на запад пересекает темный пустынный парк в полной уверенности, что аура гнева, окружающая его, служит ему превосходной защитой от подстерегающей опасности..."
Сент дошел до западной окраины города и на Амстердам-авеню резко развернулся и зашагал обратно в деловую часть города.
Он бродил по улицам до тех пор, пока совершенно не вымотал себя, и, только немного успокоившись, пошел на квартиру к матери. Было два часа ночи.
Пройдя в свою комнату, Сент хотел лечь спать, но скоро понял, что все равно не заснет: нервы слишком взвинчены. Решив не ждать до утра - да и матери к тому же не было дома, - он быстро сложил в сумку свои вещи, выскочил на улицу и, поймав такси, поехал в аэропорт Кеннеди.
Купив билет, Сент первым же рейсом улетел в Сан-Франциско.
Приземлившись, он забрал свой "ягуар", припаркованный возле аэропорта, и помчался по прибрежному шоссе в сторону утопающего в туманной дымке города. Все его тело болело, ныла каждая косточка.
Как страшно узнать, что ты вовсе не Тредвелл, что твой отец никогда не был твоим отцом и что тетя Глория больше тебе не тетя, да и никогда ею не была. Как горько услышать все это, к тому же преподнесенное с таким холодным торжеством, но еще горше внезапно осознать, что твоя любовь, которую ты питал к человеку всю жизнь, ему совершенно не нужна. Сейчас Сент чувствовал себя последним дураком.
Когда он добрался до города, все его эмоции сконцентрировались в одном неукротимом желании: поделиться с кем-нибудь своей болью.
Машина как бы сама свернула в сторону Телеграф-Хилл.
Сент знал, что есть на свете единственная душа, которая поймет его.
Он припарковал машину и подошел к дому.
Нажав на кнопку звонка, Сент слушал, надеясь и страшась.
Джи Би открыла дверь.
Позже он будет спрашивать себя, что бы случилось, если бы дверь открыла Вера, которая почти всегда оставалась дома, но именно сегодня ушла в прачечную, и поэтому дверь открыла Джи Би да так резко, что Сент чуть не упал на нее.
- Что ты раззвонился, - начала она сварливо. - Я не глухая.
- Джи Би, мне надо срочно поговорить с тобой.
Пальцы Сента впились в ее голое плечо с такой силой, что девушка вскрикнула и отскочила.
- Прекрати немедленно! Какая муха тебя укусила?
Джи Би растирала плечо, на котором уже появились красные следы от его пальцев.
- Мне же больно, Сент.
- Ты мне очень нужна, Джи Би, - сказал он, не обращая внимания на ее замечание. - Можно я войду?
- Ты уже вошел.
Сент прошел в гостиную и чуть не споткнулся о раскрытый чемодан.
- Что это значит? - спросил он.
- Я собираю вещи.
- Собираешь вещи? Ты что, уезжаешь?
- Да, в Лос-Анджелес, в конце этой недели. Я переезжаю, я же тебе говорила, - добавила Джи Би, заметив его недоуменный взгляд.
Все полетело в тартарары, Сент даже растерялся. Неужели судьба уготовила новый удар?
- Ты не можешь уехать, я не хочу, чтобы ты уезжала.
Ему не стоило этого говорить. Он сразу все понял по вспыхнувшему в ее глазах гневу, но уже не мог остановиться.
- Я не хочу, чтобы ты уезжала.
- Я не твоя собственность! - завопила Джи Би. - Я вольна делать что хочу.
- Но ты мне сейчас нужна здесь, Джи Би, ты даже не представляешь, что со мной случилось... Господи, я же люблю тебя.., ты мне так нужна...
И Сент схватил ее, крепко прижал к груди, чувствуя, как напряглось ее тело, как оно сопротивляется его объятиям и девушка вертит головой, стараясь уклониться от поцелуев. В своей горячности он даже не почувствовал боли, когда она схватила его за волосы и что есть силы потянула назад.
- Пожалуйста, Джи Би. Ради Бога, Джи Би. Ведь я знаю, что ты тоже любишь меня, ты хочешь меня так же сильно, как и я тебя. Я это чувствую. Ты должна ко мне вернуться.
Ты должна...
Ей наконец удалось вырваться из его объятий. Лицо ее пылало от гнева.
- Я тебе ничего не должна, я даже не люблю тебя. Не смей ко мне прикасаться.
- Если ты уедешь в Лос-Анджелес, я последую за тобой. Я буду следовать за тобой повсюду.
- Нет, Сент. В последний раз говорю тебе: оставь меня в покое. Я не желаю тебя видеть, не хочу и никогда не хотела тебя.