Пока Игорь Владимирович хлопотал с чаем, я с интересом осматривал нехитрую обстановку кабинета врача. Вроде бы ничего не изменилось. Все на своих местах. И все же, все же.... Я что-то жадно искал глазами, еще не понимая, что именно.... Пока не нашел. Маленькая бумажная собачка. Она стояла на столе Степанова, и я не мог оторвать от нее взгляда. И я вспомнил о бумажных лилиях, подброшенных в мою палату в день выписки. Я уже знал, что цветы и забавную собачку сделали одни руки. Женские руки. Маргарита.
Игорь Владимирович перехватил мой взгляд, но ничего не сказал, и протянул кружку с чаем на блюдечке.
- Отлично выглядишь, Ник. - сказал он, присаживаясь напротив. - Как твои дела?
- Завтра уезжаю в Москву. Хочу перевестись в МГУ, если не выйдет, то в другой ВУЗ.
- Попрощаться, значит, приехал. - с легкой грустью, произнес доктор. Теперь мы оба неотрывно смотрели на бумажного зверька.
- Почему у нее нет глаз? - спросил я. Степанов поднял на меня пристальный взгляд. Его глаза, как скан, он видит все, даже то, чего я сам не понимаю в себе.
- я отвечу, ник. Если ты ответишь мне. Зачем ты пришел ко мне? Только попрощаться?
- Нет. - я мотнул головой, опустив глаза в дымящуюся кружку. - Кто такая Маргарита?
Игорь Владимирович не удивился моему вопросу. Наоборот, лицо его расслабилось, даже помолодело. Как будто рад...
- Почему ты спрашиваешь?
Вот ведь! Знает же, почему! Или у врачей методика такая? Вопросом на вопрос, чтобы продлить агонию... или дать возможность пациенту понять самому?
- Мне сказали, что я повторяю это имя во сне. Мама и Юля заверяют, что не знают девушки с таким именем. Но мне кажется, что они утаивают правду. Вы не станете мне лгать. Кто она, Игорь Владимирович?
- Я должен разочаровать тебя, сынок. - вздохнул Степанов, дотронувшись до собачки пальцами, и чуть сдвинув ее по направлению ко мне. Подсказка? Я не понимаю.... - Я не знаком с женщиной или девушкой по имени Маргарита.
- Как же так? - в отчаянье воскликнул я. - Не мог же я ее придумать?
- Почему нет? - Степанов пожал плечами, взгляд его стал задумчивым и туманным. - Ты спросил, отчего у собачки нет глаз. Но не спросил, кто ее сделал.
- Кто же? - почти со злостью бросил я. Доктор своими тайными манипуляциями пытался меня подвести к определенному выводу, но я никак не мог уловить логики или взаимосвязи в его вопросах и ответах.
- Одна моя пациентка. Тяжелый диагноз и никаких обнадеживающих прогнозов. Раздвоение личности. Слыхал о таком?
- Ну, да...
- Только я нее их три. И одна из личностей очень опасна. У девушки золотые руки, ее работы украшают не только мой стол. А палата - просто цветущий оазис, правда, бумажный, но это не умоляет таланта больной. Сейчас я нарушил должностную инструкцию, сообщив тебе о диагнозе одной из своих пациенток.
- Наверно, это важно... - предположил я, окончательно запутавшись.
- Да, ты прав, Ник. Важно. Ей запрещено передавать карандаши, ручки, фломастеры, любые предметы, которыми она сможет причинить вред своему здоровью. У нее не подавляемая склонность к суициду.
- Ужас какой. А я-то тут причем? - и тут меня озарило. - Постойте-ка, так это она подбросила мне цветы под дверь палаты?
- Нет. Пациентка агрессивна и представляет опасность, как для себя, так и для окружающих, и содержится под замком.
- Тогда кто передал цветы? - выдохнул я.
- Большего я не могу сказать, Никита. Не имею права. Но я могу позвонить тому, кто сможет ответить на все твои вопросы и договориться о вашей встрече. Если ты этого хочешь.
- я завтра уезжаю.... - беспомощно пробормотал я.
- Тебе решать, Ник. - пожал плечами Степанов.
- А вы как думаете? Я должен знать... Господи, я даже не понимаю о чем речь! Этот человек расскажет мне о Маргарите? Она как-то связана с вашей пациенткой?
- Ты сможешь получить ответы, но не от меня.
- Хорошо. Звоните вашему человеку. Я поеду, куда он скажет.
- Она. Это женщина. Ее зовут Диана. Диана Казанцева.
Через два часа я приехал в Ярославль по указанному адресу и стоял под дверями квартиры неизвестной Дианы Казанцевой и чувствовал себя последним идиотом. Я не понимал, ни что делаю в этом городе, ни о чем буду говорить с женщиной, которая так быстро согласилась со мной встретиться.
Она открыла дверь, и я узнал ее. Невысокая миловидная худенькая блондинка. Я столкнулся с ней в коридоре больницы несколько месяцев назад и запомнил, потому что она угадала мое имя, или откуда-то знала его и меня.
- Здравствуйте, Никита. Я ждала вас. Проходите. - грустно, робко и обреченно улыбнувшись мне, произнесла Диана. Я вошел в маленькую прихожую, а она закрыла за мной дверь. Мою грудь сдавило тягостное предчувствие. Ничего хорошего Диана Казанцева мне не поведает.
Мы прошли на кухню и сели напротив друг друга. А потом она начала говорить....
Сначала я ничего не понимал. Не видел никакой связи между сестрой Дианы, и моими проблемами. Кое-что и вовсе упустил из внимания. А некоторые моменты показались знакомыми, словно кадры из забытого фильма. Диана начинала фразу, а я как будто догадывался, чем она закончиться. Ее голос постоянно прерывался из-за волнения, смысл фраз путался, и она перескакивала с одного эпизода на другой. Девушку сотрясала нервная дрожь, в глазах отражалось отчаянье. Она жаждала выговориться, облегчить душу. Еще бы! Поведанная мне история семьи Дианы Казанцевой повергла меня в тихий ужас. Но я еще не понимал, причем здесь я.
К моему глубочайшему разочарованию сестру Дианы звали не Маргарита, а Мирослава. Они росли здесь в этой квартире. Имелся еще и брат. Мать тащила на себе всех троих, пока старший брат, Даниил не начал зарабатывать первые деньги. Диана была младшей в семье. Сейчас ей двадцать семь лет, Мирославе двадцать девять, а Даниилу.... был бы тридцать один год. О местонахождении и причинах развода мать своим детям не поведала. Мирослава, как оказалось, с детства страдала душевными расстройствами, была хрупкой и своеобразной девочкой, сторонилась ровесников, плохо училась. Единственным, с кем Мира находила общий язык и взаимопонимание, был старший брат. Ни мать, ни Диана не видели угрозы в столь близких отношениях. Даниил казался оплотом рассудительности и здравомыслия. Он любил сестру и заботился о ней. Ничего удивительного. Я так же тревожился о Юле, и был гораздо ближе к ней, чем родная мать. Но речь не обо мне и Юлии. Рядом с Даниилом Мира казалась совершенно здоровой, обретала уверенность в себе, и улыбалась гораздо чаще. Диана с матерью старались не вмешиваться, пока не случилось непоправимое. Мирослава с малых лет увлекалась оригами, любила цветы, сама собирала их в затейливые букеты, но не ставила в вазу, как полагается, а высушивала. Особенно много в ее гербариях было маргариток. Мира предпочитала эти простые полевые цветы розам и лилиям. И Даниил часто дарил сестре именно маргаритки. Однажды старший брат собрал семью на кухне и объявил родным, что собирается уехать в Москву. Навсегда. Диана и его мать восприняли решение молодого человека с пониманием и одушевлением, даже с надеждой. Чем черт не шутит, устроится парень на хорошую работу, и семье сможет помочь. А вот Мира как-то сразу упала духом, замкнулась и закрылась в своей комнате. Мама по-прежнему много работала, и только Диана заметила некоторую странность в поведении и состоянии сестры. И Даниил перед отъездом вел себя необычно. Не почти не навещал Миру, как будто резко изменив к ней отношение. Диана терялась в догадках, пока однажды не подслушала их разговор. Девушку объял ужас, когда она поняла, что Даниил уезжает не ради лучшей жизни, а бежит от запретной любви к родной сестре. Диана, еще не знала, как далеко он успел зайти в своих греховных чувствах, пока Даниил не уехал, а Мирослава не впала в безумие. И в бреду девушка говорила вещи, от которых у Дианы волосы вставали дыбом. Верить каждому слову помешавшейся сестры она не могла, но доля истины стала понятной. Даниил сделал Миру своей любовницей. Это случилось сразу после выпускного бала Мирославы, на который они ходили вместе. И почему тогда никому не показалось странным, что девушку на бал сопровождает не одноклассник, а родной брат? Диана не отрицала и своей вины за невнимательность и слепоту. Никто так и не узнал принудил ли Даниил Миру к близости или она сама поддалась его влиянию. Девушка была больна и доверчива. Последней каплей стало известие о беременности Мирославы. Мама слегла с сердечным приступом, а Миру поместили в лечебницу для душевнобольных, где ей сделали аборт. Через месяц умерла мама, а спустя полгода Мирославу выписали домой. Диана еще до смерти матери связалась с Даниилом, и, сообщив о том, что ей стало известно о его преступлении, посоветовала никогда больше не появляться в городе и не звонить им. Он так и не узнал, что его мать умерла. Мира вернулась домой совершенно опустошенная и потерянная. Она не говорила и не вспоминала о Данииле, и полностью погрузилась в себя. Диана беспокоилась о душевном состоянии сестры, но кроме апатии, отсутствия аппетита и полнейшего равнодушия к окружающему миру, признаков прогрессирующей болезни не наблюдалось. Возможно, время могло бы излечить раны, но судьба распорядилась иначе. Диана училась и работала, и поэтому Мирослава часто оставалась одна. И в тот роковой день, когда Даниил, нарушив обещание, решил навестить семью, Дианы не было дома. Вернувшись вечером, девушка застала страшную картину. И только лежавшая на ее плечах ответственность, не дала сойти с ума. Комната, в которой обычно проводила свои дни за поделками или бездельем Мирослава утопала в крови. Даниил лежал на полу с резаной раной в горле. Распахнутые застывшие глаза и неестественная синева лица не оставляли сомнений, что скорая помощь ему уже не поможет. А Мирослава еще слабо дышала, не смотря на такую же жуткую рану. Орудие убийства Даниила и самоубийства Миры торчало из ее горла. Это были ножницы. Она вырезала ими фигурки для своих поделок. Врачи спасли девушку, но теперь ее постоянным домом стала психиатрическая клиника. Она еще несколько раз предпринимала попытки суицида, и, вообще, впала в буйство. Разум оставил ее. Все случилось три года назад.