Ненавидим всех.
Молчание нарушил Шварц.
– Черт, ну и депресняк тут.
И это тоже констатация, к которой нечего прибавить. Машина повернула к Салему; Шварц продолжил светский разговор:
– Кажется, отсюда до города далеко… Сколько? До Стокгольма – километров двадцать пять?
– Двадцать восемь километров, – уточнила Оливия, поворачивая на перекрестке налево.
– И еще тысяча – в уме, – проворчал Шварц. – Наверное, отсюда до Стокгольма кажется дальше, чем от Кируны.
Дорога сделала крюк, по одной стороне тянулся лес, по другой – одинаковые виллы из красного кирпича, выстроенные в семидесятые годы. Потом строения стали реже, а деревья – чаще.
– Вон там. – Олунд указал на уличный фонарь на разворотном кругу.
В конце улицы, перед маленькой виллой, стоял черный внедорожник, посеревший от летней пыли; левее разворотного круга угадывались гаражи и очертания нескольких автомобилей. Машина полицейских въехала на парковку, и белый свет фар мазнул по кустам отцветшей сирени на обочине.
Возле дома стоял еще один внедорожник, такой же, как первый, только этот блестел в свете фонаря свежей лакировкой. Лейф и Магган Веттергрен, подумала Жанетт.
Две машины класса “люкс” стоят рядом, в краях, откуда до люксовых вещей тысячи миль.
– Значит, вы не знали, что дочь Йонни Бундесона Клара живет в трейлере?
Маргарета Веттергрен сидела за кухонным столом напротив Жанетт, сложив на груди пухлые пальцы.
– Нет, не знала, – с невинным видом ответила она. – Трейлер не место для ребенка… Это просто кошмар, что сегодня произошло!
Румяная, с гладкой кожей женщина в белокурых локонах, сидевшая напротив, казалась Жанетт каким-то херувимом, мальчуганом пятидесяти пяти лет. Зато Лейф Веттергрен походил на гранитное изваяние. Серым его лицо казалось не только из-за щетины и цвета кожи; само выражение было пустым. Лейф сидел рядом с женой. Их несходство, и не только внешнее, бросалось в глаза. Говорила Магган. Лейф же, как положено скале, хранил молчание.
Кухня, да и весь дом, произвели на Жанетт тяжелое впечатление. Затхлая отрыжка восьмидесятых отдавала красным вином, сигаретным дымом и слишком крепкими духами. Кухня как две капли воды походила на бесчисленные кухни из юности Жанетт, если не считать того, что у Веттергренов имелись эспрессо-машина и ярко-красный холодильник, наводивший на мысли о спортивном автомобиле.
Жанетт поерзала, и неудобный стул с реечной спинкой скрипнул.
– Нам надо взглянуть на записи с ваших видеокамер. Вы не могли бы посодействовать?
Маргарета Веттергрен улыбнулась.
– Обязательно! Только сначала я хочу убедиться, что вы понимаете: владелец участка дал нам разрешение сдавать в аренду спальные места. – И женщина принялась перебирать бумаги, разложенные на кухонном столе. Перед ней лежали конверты с прозрачными окошками, в которых читались имена, в основном не шведские, пластиковые папки со счетами, конверты с отметками авиапочты. Похоже, эти так называемые владельцы отеля собрались привести документацию в порядок.
– Покажите нам сегодняшние записи. – Жанетт положила руку на пухлые пальцы женщины. – Нам этого будет достаточно.
– Сколько вы зарабатываете на том, что разбираете всю эту почту? – поинтересовался Шварц.
Маргарета Веттергрен слабо улыбнулась полицейским; поднимаясь из-за стола, Жанетт произвела в уме быстрые подсчеты. Сколько они могут брать за месяц? Пятисотку наверняка, а то и тысячу. Если умножить на девяносто, выходит от сорока пяти до девяноста тысяч в месяц.
Они вышли из кухни; перед Жанетт маячила широкая спина Лейфа. Ему лет шестьдесят, но с такими молчунами шутки плохи, они часто оказываются непредсказуемыми. Жанетт заметила, что Шварц с Олундом держатся настороженно.
Все вместе они вошли в маленький, скудно обставленный кабинет в конце прихожей. Письменный стол, ноутбук и принтер – вот и все, если не считать пепельницы и мусорной корзины. Здесь не было даже компьютерного кресла.
– Сколько у вас сейчас арендаторов? – продолжил Шварц. Жанетт взглянула на него, словно говоря: будет лучше, если вопросы и дальше буду задавать я.
– Вы же знаете, как плохо в Стокгольме с жильем. – Магган открыла ноутбук. – Дешевых вариантов больше нет. И тут – вот они мы.
– Протягиваете руку помощи? – предположила Жанетт. – Как добрые самаритяне?
– Именно так, – подтвердила Маргарета Веттергрен. Иронию она не уловила.
– И зарабатываете на этом общим счетом сотню тысяч в месяц?
В ответ Магган вздохнула и заметила: