- Да, - неловко откашлявшись, признался профессор Ив, - мы её пытались отучать. Мы боялись за неё. Страшились той интенсивности, той силы воображения, фантазии, какая у неё развивалась… Конечно, мы упустили момент, когда ей на помощь пришли эти усилители с Новой, я упустил… и только недавно разобрался и тогда вот решился пригласить всех сюда.
- Но как это началось? Ведь это… давно?.. - ласково спросила Анда, наклоняясь поближе к лицу девочки.
- Как?.. Я его очень любила. Тогда всё легко.
- Это так, - обернувшись на её голос, сказал Прат. - Видите ли, я потерял зрение ещё до рождения Лали. Внешний мир образов и красок перестал существовать вне меня самого. Лали это угадала, ещё не научившись говорить. А научившись, все свои силы направила, устремила на одно: стать моими глазами, она описывала, объясняла, сравнивала, изображала всё, что видела сама. С годами она научилась представлять себе всё, что читала, и я уже понимал её с полуфразы… Эта её способность передавать другим то, что чувствовала и представляла себе она, всё усиливалась… Вот и всё. Вся её маленькая жизнь была подвигом. В основе её таланта была любовь. Живая, самоотверженная, бескорыстная…
Глава 30
РУКА, ПРОТЯНУТАЯ ИЗ ЧЕРНЫХ ГЛУБИН
Разом оборвались все разговоры: с инопланетянами что-то произошло странное, тревожное. Они как-то заколебались, зашелестели, как деревья под порывами ветра. Замерли. Потом один вдруг поднял руку и вскочил с места. Чудик сидел как во сне, только глаза невидяще глядели, уставясь в одну точку. Тогда и вскочивший тоже сел и снова замер.
Всем стало беспокойно и очень неуютно.
Лали сидела, точно позабыв всё окружающее, с полуоткрытым ртом, не отвечая на вопросы и не отрывая испуганных глаз от Чудика. Щёки у неё побелели. Она раза два судорожно глотнула воздух и схватилась за голову обеими руками, как будто пытаясь заткнуть уши.
Экипаж аппарата с Новой, все пятеро, вместе, потихоньку раскачивались из стороны в сторону, точно их качала какая-то неслышная колыбельная, но вовсе не успокоительная, а тревожная, беспокойная.
И всех, кто был в комнате, охватило тягостное чувство глубокой тревоги, непокоя, как будто они все беззащитно стояли на высочайшей вершине Земли, обдуваемые чёрным ветром Космоса.
Наконец профессор Ив, не выдержав напряжения, встал, покачнулся от волнения и нетвёрдыми шагами, точно ступая по качающейся палубе корабля, подошёл к Лали. Мягко положил ей руку на плечи и тихонько, как осторожно будят спящих, позвал:
- Лали… девочка!.. Лали?.. Что с тобой?..
- А?.. - Она невнятно, как сквозь сон, еле откликнулась. - Что-то… не знаю… Что-то громадное… - и замолчала.
Тянулись минуты, долгие, как часы… Минута за минутой тянулись, как бесконечная резинка, короткие отрезки мгновения растягивались на целые километры и не кончались.
Ожидание становилось невыносимым, трудно делалось дышать. Вдруг Лали, как во сне, удивлённо проговорила:
- Он, кажется, просит всех встать? Он просит, да…
Почему-то никто не удивился. Вероятнее всего, потому, что у всех исчерпался запас удивления. Медленно, стараясь не шуметь, чтоб не спугнуть тишину ожидания, руководители Центров Связи «Земля - Космос», поднял: со своих мест, все до одного.
Мужчины и женщины. Молодые и очень старые, белые, чёрные и смугложелтые, рослые и совсем щупленькие. Люди с Джомолунгмы, Эвереста, Монблана, Эльбруса, Акангауга, Килиманджаро, Финстерхорна, Попокатепетля и Ането - встали плечом к плечу.
Пятеро инопланетян тоже встали. Так целую минуту они стояли друг против друга, не двигаясь, молча, те, чьи предки изобрели каменный топор, колесо, рычаг, создали первые изображения оленей и мамонтов на стенах пещер, сложили три нотки первой колыбельной песенки и сказки; чьи предки назывались финикийцами и галлами, эллинами, иберийцами и маори, пигмеями, никубийцами и скифами и ещё тысячью имён, и прямо против них пришельцы с планеты Новой - люди, с тонкими пальцами рук, с лицами, почему-то казавшимися в эту минуту совершенно прекрасными, воодушевлёнными.
В тишине все услышали, как тоненько вскрикнула Лали.
Она подбежала, спотыкаясь, к Чудику:
- Не может быть?!
Он закинул голову, и все увидели, что слёзы медленно скатываются по его щекам.