И ведь он почему-то тянулся к ней, как деревья к солнцу. И не было никакой Талы рядом с ним, ради которой он бросил в каноне Оби-Вана на Мелида/Даане. Их с Альдой крепкая нежная дружба сложилась сама собой, между нечастыми вылазками в ночной Сад, совместными тренировками, чаепитиями и медитацией, с ним было легко общаться и препираться, ему было не занимать иронии и чувства юмора. Они даже несколько раз летали тандемом на задания. Впрочем, слаженность их совместного боя Альда приписывала к своему владению Соресу с элементами Шии Чо и мандалорского фехтования, чем к какой-то метафизике. Её боевой стиль неплохо сочетался с Атару, только и всего.
Любовь пришла к ней тихими шагами, ненавязчиво и незаметно; осознание напугало, но не отпугнуло от совместного времяпровождения. Ей оставалось несколько лет до звания магистра, так что с самоконтролем и самообладанием всё было в порядке, и Квай-Гон, к счастью, вроде ничего не подозревал.
И хорошо, — думалось. — Только экзистенциального кризиса ему не хватало.
Альда владела собой с самурайским спокойствием, потому что у самурая, как известно, нет цели — только путь. Сердце всё равно пропускало удар каждый раз, когда Квай-Гон с теплом улыбался ей и только ей, или как-то касался — он был человеком физического контакта, и Альда чувствовала себя рядом с ним недоверчивой бездомной кошкой, изголодавшейся по ласке. Ну, кто, кто она, а кто он, гигант мысли? С чего ей такая честь? Какое право она имеет его любить, она, камень, брошенный в спокойное озеро для кругов по воде?
Может, чтобы умереть вместо него на Набу?
— Как там было в «Андрее Рублёве»? — спросила саму себя Альда, складывая журавлика. Прикрыла глаза, и Сила позволила вспомнить дословно. — «Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я медь звенящая. Если имею дар пророчества и имею всякие познания и всю веру, так, что могу и горы переставлять, а не имею любви, то я — ничто. Если отдам я все имение и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, то нет мне в том никакой пользы… Любовь долго терпит, милосердсвует».
Дальше Сила не позволила построчно процитировать, но Альда и так смутно помнила, чем заканчивалась цитата. Фильм, вводящий за руку в экзистенциальный ужас человеческого бытия. Выходишь из него другим человеком. За это она когда-то любила искусство Тарковского.
— Что мне делать? — спросила журавлика, сидящего на ладони.
Сила не отозвалась, и это тоже было ответом.
(…)
Одним из значительных изменений, которые внесла Альда в Орден, был тест. В лаврах касательно этой реформы, она себе не отказывала: появилось правило, согласно которому, чтобы взять падавана, рыцарям и магистрам необходимо было пройти особую психологическую проверку. Кратко говоря, тем, кто его не прошёл, брать падаванов или не рекомендовалось, или строго не рекомендовалось, или запрещалось до поры до времени, пока потенциальный Мастер не разбирался со своими внутренними демонами, под ненавязчивым наблюдением личного джедая-психолога. С недавних пор этот тест стал обязательным и регулярным для тех, кто являлся «птицей свободного полёта». Ещё детей стали регулярно вывозить на базы самых разных джедайских Корпусов, чтобы они сами, если им вдруг там понравится, решили, чем хотят заниматься. Это было логично: тест лишил Храм определённого количества потенциальных Мастеров, так что недобор новых падаванов был ожидаем. Но и некоторые юнлинги сами решили, что не хотят становиться рыцарями — и ситуация, в итоге, сыграла всем на руку.
Альда всё равно удивилась, когда однажды вечером Квай-Гон заглянул к ней и, неловко потоптавшись в гостиной, после приветствий, удивительно скромно и как-то по-детски сказал:
— Я собираюсь взять падавана.
Она чуть не пролила чай, которым наполняла чашки.
— Правда? — выдохнула.
Квай-Гон скромно улыбнулся, спрятав руки в карманы роб. Его глаза сияли какой-то светлой тихой радостью.
— Я готов, — довольно сообщил, всё ещё улыбаясь. Лучи закатного солнца золотили его каштановые волосы. Как же ему шло счастье к лицу. — Мне всё одобрили. Утром пойду к ребёнку за согласием… А вечером я тебя приглашаю на ужин. Познакомитесь.
— Как зовут? — быстро спросила Альда. Её сердце бешено билось.
— Оби-Ван Кеноби, — ответил Квай-Гон.
Казалось, земля ушла из-под ног. Святая Сила, сам выбрал, сам, не из-за вмешательства Йоды, тогда и Бандомира никакого не будет, и Мелида/Даана, и он не откажется от Оби-Вана ради Энакина…
— Святая Сила, Квай-Гон! — она порывисто и крепко обняла его. От радости хотелось плакать. Ей действительно не надо было ничего делать, не надо, она уже всё необходимое сделала. Альда прижалась к нему и почувствовала, что всё-таки плачет. Вот тебе и самоконтроль, — подумалось. — Но один раз можно… можно.
Он обнял её не менее крепко.
— Почему ты плачешь? — тихо и ласково спросил.
— Радуюсь, — всхлипнула она ему куда-то в робу на уровне сердца; Квай-Гон был почти таким же высоким, как Мастер Ян.
Большая тёплая ладонь опустилась ей на затылок.
— Ты спасла меня от самого себя, — тихо сказал он, не отпуская из своих объятий. — Не нужно плакать. Всё так, как должно быть, верно?
Альда попыталась проглотить ком в горле. Получилось не сразу.
— Я просто очень рада, — выдавила из себя, силясь не расплакаться по-настоящему. — Очень за тебя рада.
— Не волнуйся, — сказал он, мягко поглаживая её по волосам. — Теперь всё точно будет хорошо.
Альда подумала о Набу и Палпатине. Вспомнила душераздирающую музыку Джона Уильямса на похоронах Квай-Гона.
— Да, — глухо ответила. — И я, если что, всегда буду рядом.
— Я знаю, — она почувствовала тёплую улыбку в его голосе. — Я знаю.
Ты не знаешь, — подумала Альда в безопасности своих крепких ментальных щитов. Потом будут придуманы и приведены в действие планы, чтобы не Джинн, а Ганор оказалась с Оби-Ваном на несанкционированной миссии по переговорам с Торговой Федерацией. И выживет ли она на ней или нет — неважно. Но пока… пока Альда позволила себе маленькую слабость. Остаться с ним, вот так, ещё на несколько мгновений дольше приличного. И тогда ей не будет страшно, и вера окрепнет, и надежда не дрогнет — и годы спустя, глядя в жёлтые глаза ситха, она не станет сожалеть ни о чём.
(…)
— Вы, фактически, воспитываете одного ребёнка вдвоём, — заметил как-то Мастер, ненадолго вернувшись в Храм из своих путешествий.
Они наблюдали за тренировкой — Квай-Гон обучал Оби-Вана основам Атару.
— Наверное, — пожала плечами Альда. — И что с того? Разве присутствие фигуры матери в жизни ребёнка, это плохо?
— Хм, — неоднозначно ответил Ян Дуку, почему-то прищурившись.
Какое-то время сидели в молчании, внимательно наблюдая за инструкциями Квай-Гона.
— Мастер Альда! — крикнул Оби-Ван, четырнадцатилетний, запыхавшийся, счастливый. По канону, он должен был в это время быть на Мелида/Даане, но… мандалорцы, с подачи Альды, уже спасли планету, встав, разумеется, на сторону детей. Джанго был человеком слова и чести. Где-то убивают детей? Дарксейбер уже наготове. — Смотрите, как я могу!
И показал сложный кульбит в Силе, обнажая меч.
— Здорово! — громко похлопала Альда, широко улыбаясь. — Молодец!
Мальчик смущённо улыбнулся ей и поклонился в сторону своего невозмутимого грандмастера.
— Давай ещё раз, Оби-Ван! На бис! — скомандовал Квай-Гон. — Локти поближе к себе! Мастер Ян ценит точность техники!
И подмигнул в сторону своих зрителей.
— Хм, — ещё раз задумчиво протянул Дуку.
— Мастер, вы сегодня какой-то слишком загадочный, — пожаловалась Альда.
(…)