Сквозь густой синий снег предновогодних сумерек Одинцов хромал к автобусной остановке. По пути зашёл в магазин. Этот гастроном славился тем, что в последний предпраздничный день там «выкидывали» на прилавки что-нибудь интересное, и Одинцов успел отстоять небольшую очередь и купить мандаринов, конфет, палку копчёной колбасы и торт «Ленинградский».
Автобуса долго не было. Одинцов переминался на остановке, прижимая к себе коробку с тортом, и старался ни о чём ни думать. Вокруг по-прежнему был вакуум. Сопротивление среды кончилось, и вместе с тем завершилось что-то ещё. И свобода безвоздушного пространства, как оказалось, была Одинцову не нужна.
Мимо проехала чёрная «Волга». Одинцов моргнул, посмотрел вслед машине. Показалось или нет? В окне автомобиля вроде бы мелькнул клювастый сагаряновский профиль. И «Волга» была в точности как у него. И номер вроде тот самый (не успел толком разглядеть). Что же получается, главный инженер не в больнице? Или его уже выписали? С инфарктом так быстро не выписывают. А может, просто показалось... Одинцов смахнул талую влагу с бровей и ресниц, поправил очки, снова посмотрел на пустую дорогу. Снег, ровный, крупный, повалил гуще, зажглись фонари. Из синей тьмы, всё крепче обнимавшей город, опускались бесчисленные звёзды и выстилали улицу тонко искрящимся сверканием.
Одинцов сел на подкативший автобус, но проехал всего две остановки, тогда как до дому ему ехать далеко, почти до конечной. Вышел среди новых домов, большеоконных, с высокими потолками — в этих новостройках жильё давали не всем подряд, а квартиры тут были знатные, просторные, прямо как в «сталинках», по четыре комнаты. Не так давно Одинцову довелось побывать в одном из этих домов: начальник его отдела, мужик простой, раздольный, пригласил на новоселье множество народу из КБ, позвал и Одинцова. От начальника-то Одинцов и услышал, что главному инженеру выделили квартиру аккурат этажом ниже, и это стало поводом для разных шуток на тему служебной иерархии.
Просто проверить. Убедиться, что Сагарян жив и более-менее здоров. Никогда и ничего Одинцов, пожалуй, не желал так сильно: лишь бы с его главным врагом всё было в порядке. Тогда остановилась бы мясорубка, с утробным хрустом проворачивающая его душу. И ничего больше не надо. Разумеется, Одинцов вовсе не собирался заявляться в гости к главному инженеру — от эдакого сюрприза Сагаряна наверняка хватил бы инфаркт. Хотел убедиться, что во дворе стоит именно та машина, успокоиться и уйти.
Автомобиля возле дома не оказалось. Но виднелись свежие следы, быстро исчезавшие под снегопадом. Вроде Сагарян ездил с водителем. Какая машина тут была? Могла быть любая... В нерешительности побродив туда-сюда и совсем замёрзнув, Одинцов зашёл в подъезд. Подняться, что ли, на второй этаж, и послушать, что происходит за дверью. Если там басит Сагарян, можно с облегчением сворачивать комедию и ехать домой. Со спокойной совестью.
На площадке, возле почтовых ящиков, Одинцов едва не столкнулся с девушкой в накинутой на плечи шали. Девушка обернулась, тихо ахнула и выронила пачку писем, а Одинцов, разглядев её, шагнул назад и едва не полетел с лестницы.
— Пашка, ты откуда тут взялся? — вполголоса спросила Женя, та самая, светловолосая маленькая Женя, техник.
— Я это... — Одинцов почувствовал себя распоследним ослом. Угораздило же сюда притащиться. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, потом Одинцов бросился собирать рассыпанные по полу письма и, наконец, выговорил:
— Я только спросить хотел... это ведь ты звёзды расклеила и открытку принесла, да?
— Тебе Валентина Ивановна рассказала? А ведь я просила её не говорить.
— Да никто мне ничего не говорил. Ну, в общем, это. Спасибо и с Наступающим. — Одинцов всучил Жене торт и, цепляясь за перила, похромал вниз.
— Погоди, — Женя его догнала, осторожно придержала за рукав пальто. — Ну погоди же, Паш, письма-то отдай, ты с собой их заберёшь? — И засмеялась. — Давай хоть к нам зайдём. Чаю хочешь?
— Нет-нет, спасибо, я тороплюсь. — Одинцов попытался пробраться мимо девушки, но она, маленькая, так удачно встала посреди лестницы, что путь ему оставался только наверх. Тем временем распахнулась дверь и женский голос полюбопытствовал:
— Женя, там кто?
— Мам, это Паша, он из нашего КБ!
— Чего вы там стоите мёрзнете?
Одинцов неохотно двинулся наверх — теперь дальнейшие попытки смыться выглядели бы жалко и невежливо, — а потом увидел, куда его так настойчиво подталкивает Женя. Дверь стояла распахнутой у той самой квартиры на втором этаже, возле которой Одинцов намеревался подслушивать в надежде услышать голос Сагаряна.