И вот он здесь, касается каждого выключателя в сети эротических воспоминаний. Теперь они включены все до единого. Он — центр моего удовольствия. Все внутри запульсировало из-за него.
— Дамиан, — простонала я, когда он отшвырнул в сторону мою ночную рубашку и с мучительным желанием обладать впился в мою грудь.
Зажав губами тугой, темный сосок, Дамиан застонал. Мое тело изогнулось дугой, приводя его в безумство. Он обернул мои ноги вокруг своих бедер, позволяя мне почувствовать мощь его возбужденной длины, горячую и тяжелую через слои одежды между нами. Мне хотелось соединиться с ним — быстрее, ближе. Я начала расстегивать ширинку на его штанах, а он прижался губами к выемке на моем горле. Мы были горячей кожей и приглушенными вздохами, лишенные смысла, логики и последствий.
Он убрал прочь мои руки, слишком раздраженный моей возней, и начал расстегивать свои штаны, его глаза все время были обращены на меня. Я знала, что еще немного — и я просто сойду из-за него с ума.
— Мама?
Мы отскочили друг от друга так быстро, как только могли. Сьерра стояла в дверном проеме, потирая сонные глаза. Я не была уверена, что она увидела, но она уставилась на Дамиана, будто видела призрака.
Он держал подушку на коленях, пытаясь восстановить дыхание. Еще бы одна секунда, и Сьерра поймала бы нас в компрометирующей ситуации. Я поправила свою рубашку и позвала ее.
— Все хорошо, милая?
— Я думала, что ты уехал, — обратилась она к Дамиану.
— Я был за городом, но теперь вернулся. И я никуда не уйду.
Это был первый их разговор с тех пор, как Дамиан узнал, что она его дочь. Каждое слово, что он произнес, было наполнено глубоким смыслом.
— Ты скучала по мне? — он улыбнулся.
— Почему ты целовал мою маму?
— Ты… видела это. Да. Ну… — он украдкой посмотрел в мою сторону.
Я никогда не видела растерянного Дамиана, но сейчас он растерялся. Я могла бы дать ему возможность выкручиваться самому, но вступилась:
— Это твой отец, Сьерра, — сказала я. Я планировала аккуратно подвести ее к этому после встречи с Дамианом на кладбище, но затем он исчез. Теперь, когда она поймала его в моей постели, я не хотела тянуть резину еще больше, чем было необходимо. — Я не знала, что он вышел из тюрьмы, пока не увидела его на Дне поминовения, — продолжила я. — До тех пор он тоже не знал, что ты его дочь. Мне так жаль, Сьерра. Я хотела тебе рассказать, но хотела сделать это вместе с твоим отцом, как положено. Мне жаль, что ты узнала все вот так.
Дамиан и Сьерра рассматривали друг друга, он — оценивая ее реакцию, а она — рассматривая его в новом свете. Мое сердце колотилось в ушах, молчание затянулось. Я думала об этом моменте постоянно, размышляла о них двоих — впервые лицом к лицу, отец и дочь — и неважно, какой сценарий проигрывался в моей голове, он мне не нравился.
— Ты, по-настоящему, бандидо, — сказала Сьерра Дамиану.
— Да, по-настоящему, — кивнул он. — Вот почему я был в тюрьме.
— Могу я спросить его теперь? — она посмотрела на меня.
Я кивнула, поскольку не могла говорить — мое горло словно зажало в тиски. Я рассказала ей правду о ее отце, всю правду, кроме того, почему он был в тюрьме. Это была его часть рассказа.
Она заслуживала начать все с чистого листа, и он заслуживал шанса объяснить ей это собственными словами. Возможно, с моей стороны это было увиливанием, возможно, это было несправедливо — держать ее в неведении, но это было все, на что я была готова пойти. Она ввязывалась в драки в школе, потому что дети дразнили ее отцом, которого она не знала, но вскоре она научилась не поддаваться на дразнилки, и если поддразнивания становились серьезными, Сьерра давала сдачу. Она была свободолюбивой и сильной, но она была просто маленькой девочкой. Она стояла перед отцом, ее волосы только начали отрастать после стрижки «ежик», и сердце мое щемило от этого зрелища.
— Что ты сделал? — спросила она.
На мгновение Дамиан уставился на свои руки.
— Плохие вещи, — ответил он. — Я причинил боль твоей маме. Видишь это? — он взял меня за мизинец и показал его Сьерре. — Я сделал это. Я был зол, потому что кое-кто причинил боль моей маме. Я думал, расквитавшись, смогу почувствовать себя лучше. Какое-то время так и было, но потом стало только больнее.
— Мама сказала, что это был несчастный случай, — взгляд Сьерры был направлен на наши руки. Дамиан все еще держался за меня, как будто нуждался во мне, чтобы пройти через это.