Несмотря на то, что его лодка была пришвартована в доке поблизости, он не выходил в океан с тех пор, как вышел из тюрьмы. Он был так занят восстановлением Каса Палома, что даже не имел времени, чтобы насладиться свободой, и что более важно, он не чувствовал себя свободным. Но теперь, наблюдая, как маленькая девочка доела апельсин и ополоснула руки в пруде, прежде чем уйти, Дамиан снова размечтался о ветре и море.
Он убрал краску, запер дом и провел день, заново знакомясь с давними друзьями — лодкой, голубым-голубым небом и пенистым океаном.
Дамиан сделал для малышки еще больше бумажных лебедей. Он оставлял их там, где точно знал, что она найдет их — прикрепленными к воротам, сидящими на крыльце, подвешенными веревками на дереве у окна Скай. Она никогда не разговаривала с ним, но всегда забирала лебедей и всегда уходила до темноты.
Дамиан заехал на один из открытых рынков, которые появились между Каса Палома и Паза-дель-Мар. Он захватил свежих фруктов и овощей, а также мяса. Он почти закончил с покупками, когда заметил банки с тунцом, сложенные на полке.
«Я приготовила тебе кое-что», — сказала Скай.
Ее севиче оказалось самой омерзительной штукой, которую он когда-либо пробовал, но те четыре слова, те четыре слова подорвали его строго охраняемый мир. Никто не любил его и не боролся за него, и не заставлял его чувствовать себя так, как удавалось Скай. Так, как она все еще делала.
Каждый день Дамиан был загружен настолько, чтобы не допускать и мысли о Скай. Ночи были другими. Ночью у него не было защиты. Он ложился в постель с голодом, таким глубоким и таким громадным, что чувствовал, как тот поглощает его. Ничто, даже коробка Lucky Strike под подушкой, не могло закрыть опустошающей дыры в его сердце. Идя по дороге домой с рынка, Дамиан спрашивал себя, как Скай? Нашла ли она кого-то, кто более достоин ее, чем он, кого-то, кто приносил бы ей счастья больше, чем боли. Он намеренно не узнавал ничего о ней. Если бы он знал, где она живет, где работает, где делает покупки, он попытался бы ее найти, но Дамиан не знал, что сделал бы, если бы просто увидел ее снова, даже на расстоянии. Жизнь без нее была мучением, но мысль о том, чтобы увидеть ее с кем-то еще, неважно, насколько счастливой и состоявшейся, была невыносима.
Дамиан оставил четыре пакета с продуктами на кухне и пошел обратно к машине за остальными. Когда он достиг входной двери, маленькая девочка прошла мимо него внутрь, волоча остальные.
— Ты можешь сделать что-нибудь еще? — она плюхнулась на один из стульев и положила бумажного лебедя на столешницу.
— Тебе не нравятся лебеди? — он оставил одного длинношеего несколько дней назад, подоткнув его камнем возле пруда.
— Почему ты делаешь только лебедей?
— Потому что моя мама рассказывала мне о волшебном лебеде, который скрывается где-то здесь. Я ни одного не нашел, но ты напомнила мне о нем.
— Я?
— Да. Ты заставляешь меня смеяться. Это некая сильная магия. И я думаю, ты превратишься в прекрасного лебедя.
— Ты назвал меня гадким утенком? — она спрыгнула со стула и стала напротив него.
— Нет. Я просто… — Дамиан прикрыл пах и инстинктивно отскочил назад. Ему не нравился метод этой маленькой девочки, которым она действовала против него, прыгая вокруг подобно крольчихе. — Ты знаешь, кто ты? Ты — большая хулиганка. Ты пинала меня, шпионила за мной, ты приходишь сюда и уходишь без моего разрешения, и теперь пытаешься запугать меня.
Они уставились друг на друга. Она уперла руки в боки, а он прикрыл свои яйца.
— Что значит «запугивать»? — спросила она.
— Пугать, внушать страх или грубо обращаться к кому-то.
Ее угрюмый взгляд смягчился. Ей, казалось, понравилась идея.
— А ты забавный, — произнесла она, ее лицо расплылось в улыбке.
— А у тебя есть ямочки, — Дамиан симулировал отвращение.
Она спокойно стояла и наблюдала, как он раскладывал продукты.
— Это место теперь хорошо выглядит, — сказала она. — Оно всегда было мрачным.
— Тебе нравится?
— Миленько.
Мгновение она рассматривала его.
— Как тебя зовут?
— У бандидос нет имен.
— Ты не бандидо, — хихикнула она. — Бандидос устраивают беспорядок. Ты сделал это место миленьким.