Человеческий скелет. Стиснутый в стальной утробе, свернувшийся в позе эмбриона, порядком изувеченный пулями, он казался древним, пожелтевшим, точно был родственником первым фараонам, лопнувший череп покрывал слой наросших ракушек. Заворчав, Бредбел запустил лапу в пролом своей брони, чудовищные когти с удивительной мягкостью поправили скелет на его ложе, будто материнские руки, устраивающие поудобнее спящее дитя.
— Новые крысиные игрушки… — пророкотал он, поворачиваясь к размолоченному вдребезги окну, которое больше походило на бесформенный пролом в стене, — Отлично, отлично! Ну-ка, поиграем с ними вместе!..
Он двинулся к окну — дребезжащий развороченный рыцарь в мертвенном синем свете, хлещущем сквозь разбитые стёкла. Его доспехи, покрытые тлеющим покровом из водорослей, местами были разбиты и висели кусками, шлем покрылся дырами от пуль, которые казались новыми глазами, только не аккуратными, как его прежние, а рваными, самых разных форм.
Даже наполовину выпотрошенный страшным огнём, прихрамывающий, вынужденный придерживать лапой внутри себя ветхий скелет, Бредбедл всё ещё был быстр. Чудовищно быстр. Он оказался у окна в считанные секунды и Лэйд мгновенно понял, что последует за этим.
— Держитесь! — приказал он, — Сейчас ударит по-настоящему!
Когда страшная плеть ударила вновь, казалось, дом мистера Гёрни заходил ходуном, точно старый зуб в челюсти. Стены сотрясались, половицы беспокойно трещали, стол, под которым они укрылись, подпрыгивал на своём месте — точно был не массивным надёжным столом из красного дерева весом фунтов в триста, а легконогой балериной. Воган что-то беззвучно кричала, стиснув руку Лэйда, Дадди флегматично жевал, прикрывая глаза козырьком от сыплющегося сверху сора.
Пальба быстро переместилась на улицу. Лэйд слышал громоподобные шаги Бредбедла, потом истошный визг раздираемого металла, потом снова пальбу, и человеческие крики, и…
Что-то лопнуло. Что-то выгнулось дугой. Что-то отчаянно завизжало.
Кажется, это длилось несколько минут. Он не был уверен наверняка, потому что лежал плашмя под столом, прикрывая собой Воган, чуя лишь тонкий запах её духов вперемешку с запахом свежей стружки — интересное смешение запахов, которое никогда не ощутить в бакалейной лавке…
— Мистер Лайвстоун? Мистер Лайвстоун?
— Я здесь! Что такое?
— Можете выйти. Всё уже закончилось.
Человеку в его возрасте и с его фигурой чертовски непросто выбираться из-под стола, одновременно отряхиваясь, но Лэйду, кажется, удалось это сделать, не потеряв достоинства. Бредбедла не было. В развороченном оконном проёме маячило несколько лиц. И хоть лица были молодые, превосходно выбритые, совершенно человеческих и привычных черт, Лэйду пришлось приложить определённое усилие, чтобы сдержанно кивнуть им.
Его спасители были облачены в одинаковые костюмы, чёрные, глухие, чересчур строгие даже для чопорного Редруфа, но держались они в них так естественно, словно сроду ничего другого не носили. Их было по меньшей мере три дюжины. Три дюжины деловито снующих молодых людей, оцепивших улицу. Некоторые возились вокруг смятого локомобиля, чадящего дымом на противоположной стороне улицы, другие ползали по мостовой прямо в своих изысканных одеяниях гробовщиков, собирая с брусчатки пинцетами какие-то куски и осколки. Ни у кого из них не торчало изо рта зубов, из штанин не высовывались лысые серые хвосты, но всякий раз, встречаясь с кем-нибудь из этой братии глазами, Лэйд ощущал желание отвести взгляд. Глаза у этих беззвучно снующих людей были неприятного свойства. Чёрные, внимательные, скользящие во всех направлениях сразу, они будто оставляли на душе маленькие влажные отметины…
— Ищете мистера Бредбедла? Вон он, — один из клерков, доброжелательно улыбнувшись Лэйду, указал пальцем куда-то вниз по улице, — Отчаянно проворный мерзавец. Представьте себе, раздавил два локомобиля, изувечил десять человек и едва не сбежал. Ещё футов тридцать — и поминай как звали. По счастью, не успел…
Даже мёртвый, похожий на груду хлама, Бредбедл являл собой внушительное зрелище. Его расколотый панцирь лежал посреди дороги, лопнувшая голова безучастно пялилась в ночное небо множеством развороченных тёмных глазниц. Вокруг него валялись разбросанные броневые пластины, некоторые из которых всё ещё дымились — это тлел на них зелёный покров, распространяя вокруг едкий солоноватый запах палёных водорослей.