Брюнет довольно улыбнулся. Никто даже толком не заметил, как маг исчез из комнаты; никто, кроме Эверетта — он приметил его легкую, довольную улыбку и эти веселые, яркие глаза, которые говорили: «Боже, какая жалость. Ты так ничтожен, Старк».
— Почему? — агент облизал губы. — Почему я так резко начал ненавидеть его? Отчего? Что произошло?
***
Стивен с упоением наблюдал по телевизору, как день ото дня журналисты пытали Тони своими расспросами, как они чуть ли не штурмовали его башню. Мужчина лишь довольно улыбался, сильнее стискивая руками стакан. Он не любил людей, но мог их терпеть, потому что в них было хоть что-то, за что те имели право жить. Их семьи, дети, мечты, работа. Герои же были лишь ряжеными клоунами, которые якобы спасали Вселенную, постоянно маяча перед камерами; а тот гад в железе так и вовсе сделал из себя бренд.
Сейчас мужчина довольно улыбнулся, смотря очередное интервью. Глаза Старка запали; он, кажется, обезумел, ломая голову над тем, как его костюм способен на такое. Новость о причастности экзоскелета к смерти майора подняла такую шумиху, от которой маг довольно мурлыкал, напевая очередную странную песню:
— They call you; Cry baby, cry baby. But you don’t fucking care. Cry baby, cry baby. So you laugh through your tears. Cry baby, cry baby…
(Тебя зовут плаксой, плаксой. Но тебе наплевать. Плачь детка, плачь детка, и ты смеешься сквозь слезы. Плачь детка, плачь детка)
Стивен злорадно улыбался, глядя в окно и продолжая тихо напевать себе под нос мелодию, пока Старк на другом конце города глушил очередную бутылку, пряча лицо в ладонях. Он проверил — в тот день в костюме действительно был сбой. Это была его вина. Только его вина. Мужчина ощутил, как по его щекам побежали слезы. Быстро и легко, орошая щеки, а из горла вдруг вырвался вопль ужаса и боли. Это он убил своего друга, дав ему свой костюм. Это была его вина. Только его вина.
— Cry baby, cry baby… — с довольством протянул чародей. — Cry baby, cry baby…
Он прикрыл глаза, ощущая, будто это было еще вчера.
Вокруг рушились здания. Эти ублюдки, защищая Манхэттен, сами же его и ломали своими кривыми руками, и он беспомощно наблюдал за этим, сжав зубы. Что он сейчас мог? Ничто ему не под силу.
— Прошу, успокойся, — тихо говорил мужчина. — Все будет хорошо, я обещаю.
— Ничего не будет хорошо, не придумывай, — ответила девушка, чуть улыбнувшись. — Ты же чертов врач. Где ты видел, чтобы когда человека придавливало колонной, все было хорошо?
— Ну-ну, Клеа*, — он улыбнулся. — Это не колонна, а арматура, и я могу сказать одно: с ногами ты мне, конечно, нравилась больше.
— О, как это мило, — она болезненно рассмеялась, поглаживая его по щекам. — Так значит, я и без ног тебе подойду?
— Да, разумеется, — он улегся рядом, стараясь успокоить ее, обняв, будто хрустальную вазу. — Можно будет выбить для тебя протезы, все будет хорошо.
— Ты мне врешь, Стрэндж. Скажи честно — что со мной будет, если меня прооперируют в таких условиях?
— Тебя не будут оперировать в таких условиях, не волнуйся, — он коротко подмигнул. — Разве я позволю?
— Ты такой врунишка, Стивен, но я рада…
— Ой, молчи. А сейчас должна быть трогательная тирада о том, что ты любишь меня. Да?
— Не дождешься. — Она нежно рассмеялась и через секунду болезненно нахмурилась.
— Подожди еще пару минут.
— У меня были такие красивые ноги, — всхлипнула девушка. — Боже, никогда не думала, что буду скучать по ногам.
— О, милая, — Стрэндж осторожно убрал прядь волос с чужого лба. — У тебя не только ноги красивые.
— А что еще у меня красивое? Ну-ка, порадуй меня. — Девушка нервно сглотнула, ощущая тепло чужих рук: еще таких подвижных, здоровых.
Стивен кокетливо улыбнулся, поглаживая девушку по щеке:
— Можно начать с груди?
— Можно, — она тихо рассмеялась сквозь слезы. — Можно.
— Глаза, — он слегка кивнул. — Волосы, уши.
— Уши? — его подруга улыбнулась шире. — Серьезно?
— О, у тебя просто замечательные уши.
Мужчина слегка повернул голову, начав нервно покусывать губы. Скорой по-прежнему не было, и он повернулся обратно, выдавив улыбку:
— Ты вся у меня просто чудо. Я обещаю, что буду любить тебя и заботиться о тебе даже безногой. Хочешь, мы поженимся?
— Стивен, — Клеа слегка прикрыла глаза. — Ты просто мастер подбирать романтичные время и место для таких вещей. Хотя… чему я удивляюсь, право слово.
— За это ты меня и любишь, признайся.
Он облегченно выдохнул, когда машина скорой наконец подъехала вместе с машиной спасателей. Теперь все должно быть хорошо. Обязано было быть хорошо. Однако поднять упавшую конструкцию им не удалось. Стрэндж свирепствовал и рычал не хуже зверя, отказываясь допускать операцию в таких условиях.
— Я не дам вам этого сделать. Я не дам.
— Мы не можем поднять балку — это часть несущей конструкции, и если мы ее сдвинем, то здание рухнет целиком. В завалах есть еще люди, и мы не сможем их спасти, если сделаем это. — спокойно отвечал мужчина.
— Да срать я хотел на остальных людей. Вы, — он ткнул спасателя в грудь, — должны вытащить ее, иначе клянусь, я убью вас. Я вас всех убью.
Клеа слышала отдающийся эхом в ее голове голос Стрэнджа и болезненно зажмурилась, позвав мужчину из последних сил:
— Стивен! — крикнула блондинка. — Стивен, иди ко мне, прошу.
Брюнет нервно втянул носом воздух и покорно подошел к своей избраннице. Он всегда был покорен ей. Девушка была той единственной, кого он слушал. Только сейчас он заметил, какая она бледная, и ей скорее всего было ужасно больно. За последние несколько часов она наверняка перестала чувствовать собственные ноги. Если бы она только знала, что покупки в этот день закончатся для них таким образом. Если бы она только знала.
— Стивен, меня будут оперировать тут.
— Ну уж нет. Ты хоть представляешь, что может случиться, если я допущу это?
— Ты ведь сам говорил мне, все будет хорошо, так? — девушка улыбнулась. — Тут есть и другие люди… и они тоже хотят жить.
— Да к черту всех этих людей, к черту! — рыкнул брюнет. — Ты можешь умереть, а эти люди… я их не знаю.
— И это говорит человек, давший клятву Гиппократа? — Она склонила голову вбок.
— Это… это сейчас не важно. — Мужчина судорожно вздохнул.
— Это единственное, что важно: ты доктор, и твоя обязанность — спасать людей.
— Моя обязанность лечить их, а не спасать. Я не супергерой, не большой дядька с крыши: я просто лечу людей, и я должен спасти лишь тебя. Ты поняла, моя одноногая Кэт?
Девушка тихо рассмеялась, вздохнув и тихо спросила:
— Что случится, если меня прооперируют тут?
— Да все, что угодно, — он закачал головой. — Жировая эмболия, например, как самое реальное. Я не позволю.
— Какова… вероятность этой… этой…
— Жировой эмболии? — он сглотнул. — Тут пятьдесят на пятьдесят.
— То есть, мне может повезти?
— А если не повезет?! Ты умрешь.
— Надо попробовать, Стрэндж. Надо попробовать, ты должен попробовать.
— О, нет, нет! — рявкнул мужчина. — Я не буду отрезать тебе ноги в таких условиях, я не стану этого делать.
— Ты же лучше всех, — она вздохнула. — Ты справишься, как никто другой.
— Я предвзят, я не смогу. Для таких вещей нужно быть хладнокровным, а мне придется… отрезать тебе ноги без… без, — он сглотнул, морщась, — без анестезии.
— Хорошо, ты прав, Стивен. Ты прав, — девушка закачала головой, — тогда… я хочу, чтобы ты был рядом. Ты же будешь рядом?
— Да, буду. Ты уверена в своем решении? Ты уверена, что готова на такие жертвы?
— Если поднимут эту балку, тебя завалит вместе со мной, так что да, конечно я согласна.
Он никогда в жизни так не боялся и никогда в жизни так не сжимал кого-либо в своих руках. Клеа боялась и нервничала, цепляясь за него изо всех сил, пока человек из скорой подготавливался к ампутации в таких жутких условиях. Брюнет вытащил ремень из шлевок и осторожно зафиксировал его в зубах девушки.
— Сейчас тебе будет очень, очень больно, — он слегка кивнул, поглаживая ее по щекам. — И я не дам тебе смотреть на это. На это требуется около 40 минут. Ты справишься.