***
Он ощущал, что должен бежать так быстро, как только мог. Как только умел. Со всех ног, изо всех сил. Вперед. Только вперед. Задыхаясь и мучаясь от нехватки воздуха.
Эверетт бежал в своем кошмаре, пытаясь спрятаться от того, кто шел за ним следом. В темноте были видны лишь два глаза: странного, очень странного цвета. Мужчина проснулся, подскочив в собственной постели и потер веки. Со всех сторон раздавалось тихое кваканье. Маленькие лягушки кобальтового цвета сидели на его одеяле и смотрели своими черными, будто бусины, глазами. Они облепили его со всех сторон, не давая двигаться, лишь громко квакали, будто призывая к чему-то. Сплошное безумие.
Кваканье слилось в единый, длинный, протяжный гул и Эверетт открыл глаза, смотря на будильник. На часах было 7:30.
— Боже. — Он глубоко вздохнул и перевернулся в кровати, рассматривая потолок над своей головой.
Пять минут для того, чтобы спокойно полежать. Пять минут внутреннего уединения и спокойствия, прежде чем мир схватит его в свои крепкие тиски и не выпустит.
Ужасающе скучная жизнь. Хуже и не придумаешь. Может ли ему помочь хоть кто-нибудь? Нет.
Агент нехотя поднялся с кровати и лениво поплелся в ванную. На щетке была короткая полоса зеленой пасты. Когда положишь в рот жесткую щетину, с тихим скрежетом чистя зубы, понимаешь, насколько же убог ты сам и тот образ жизни, что ты ведешь. Он приостановился, заглядывая в собственное лицо, и выдохнул через нос. Из отражения на него смотрел кто угодно, но только не тот, кого он надеялся там увидеть. Скучный, серый человек. Представитель массы, не иначе. Когда он пришел на службу, то хотел чего-то иного, а не вот этого.
Уставший и злой человек, что глядел на него из зеркала, привык слушаться и подчиняться, иногда улыбаться или делать вид, что улыбался. Как иначе он бы вырос из рядовых сотрудников до главы отдела? Красивые синие глаза тут не при чем, ей богу.
К несчастью, у него не было ни цели, ни мечты. Лишь одно единственное желание: чтобы его слушали и не доебывались.
Он вздохнул снова, ощущая привкус ментола и со всем ехидством сказал:
— Как же я ненавижу тебя. Если бы ты только знал, друг.
Дальше душ, чашка кофе. На скорую руку приготовил пару тостов и яичницу, пока по ящику показывали новости, где очередная безликая ведущая монотонно зачитывала текст с экрана. Шум. Все это был просто задний шум, не более того. Фон.
Эверетт надел чистую рубашку, брюки, завязал галстук и накинул пиджак на плечи.
— Фон, — усмехнулся Росс, смотря на себя в зеркало. — Вот уж точно.
На улице было тепло и солнечно, как и полагалось этому времени года. Такси медленно подъехало, когда он поднял руку, останавливаясь у обочины. Агент осторожно приземлился на заднем сидении и захлопнул дверцу, спокойно пробормотав адрес. Остановившись у штаба, он протянул пять долларов и поднялся вверх по ступеням. Первая зона входа. На автомате протягивая свое удостоверение, Росс поплелся вперед. Ступени, фальшивые улыбки и обмен любезностями. Он прекрасно знал, что с тех пор, как он занимался этими странными псевдосамоубийствами, за его спиной смеялись в голос; показывали на него пальцами или крутили у виска.
Поэтому, зайдя в собственный кабинет, он несколько удивился. На столе были аккуратно разложены бумаги, рядом стояла чашка горячего кофе. Он моргнул и тут же нахмурился, выбежал за дверь и быстро прочистил горло, спрашивая секретаря:
—Простите, Мона… а что произошло в моем кабинете?
— В смысле? — улыбнулась девушка.
— Скажите, — блондин сглотнул. — Вы сварили мне кофе?
— Боюсь, что нет, сэр.
Блондин вытаращил глаза и с короткими извинениями бросился обратно к себе, закрывая дверь. Первая реакция агента была вполне ожидаемой — он вытащил пистолет из кобуры и обошел обе комнаты, в которых не оказалось ни души. Зал заседаний тоже был пуст, и Росс слегка оттянул галстук.
Этот странный порядок, эти странные шифры. Посередине стены висел листок с исповедью, аккуратно приколотый булавкой. Эверетт ошашело открыл рот и выдохнул:
— Какого… хера? — он провел рукой по гладкой стене, силясь понять, как некто смог проколоть плотную, бетонную стену, будто сделав стежок.
Блондин снова моргнул и покосился на свой стол. Бумаги лежали в порядке смерти каждой жертвы по месяцам, но больше всего прочего его убило то, что на переднем краю стола лежали рядком кольца.
— Два недостающих, — сглотнул мужчина, пересчитывая их. — Точно. Паренек и та девчонка.
Над всем этим царством ужаса заправляла маленькая лягушка из его сна. Крошечная, кобальтовая, мать его, лягушка. Эта керамическая безделушка стояла на небольшом листке, сложенном втрое.
Эверетт вытащил этот листок из-под ее лап и судорожно вздохнул, начав читать напечатанное длинное сообщение:
«Я навел некоторый порядок в вашем кабинете, агент Росс. Вы свинтус, хочу заметить. В таком беспорядке не найти даже собственного носа. Кофе не отравлен, можете не беспокоиться. Более того, я привез его из вашего любимого кафе — того, что у Бликер-стрит. Без сахара, две порции сливок.
Вы меня не знаете, но я знаю Вас. Не беспокойтесь, я не собираюсь, как Вы выражаетесь, «подталкивать Вас к самоубийству», это не мой профиль. Я в этой истории не хищник, не охотник и не дичь. Я скорее… болван. Как та лягушка, что стоит у Вас на столе. Ваши громкие заявления на мой счет на камеру — скорее пустой шум.
Скажу как есть: если Вы продолжите идти по моему следу, то попадете в капкан, Эверетт. Мне-то будет чудненько, а вот ваша жизнь изменится раз и навсегда. Это как в Матрице. Я предлагаю Вам две таблетки: от одной Вы провалитесь в нору, а от второй вернетесь к своей обычной жизни. Я дам вам первый ход, если Вы готовы открыть глаза. Берите своих людей и езжайте в Бруклин: туда приехал бродячий цирк. Вы сделаете выводы, я уверен. Прошу Вас, задумайтесь — правда ли я убиваю людей, или, быть может… это они убивают меня?»
Блондин судорожно выдохнул и за секунды рванул к своей группе, быстро собирая их. Люди легко залезли в вертолет, пока Росс узнавал из главного офиса точное местонахождение бродячего цирка. Когда же вертолет опустился на огромном пустыре, поднимая клубы дыма, Эверетт приоткрыл рот, заметив, что среди палаток гремит пальба.
Его боевая группа и спецназ легко пересекли пространство и трусцой направились к брезенту. Какого же было удивление людей, когда группа клоунов, поднимая вверх автоматы, открыли пальбу в переполненном парке с людьми, что отдыхали тут со своими семьями.
— Никому не двигаться, мать вашу! — крикнул один из артистов. — Я хотел справедливости и я ее получу, богом клянусь!
Росс нахмурился, пока держа руку поднятой — он запретил всем прочим стрелять из-за опасной близости гражданских, но на самом деле хотел лишь услышать, что происходит.
— Пока Вы веселитесь, гуляете, живете на полную катушку, мы, — стукнул себя в грудь клоун. — Ваш обслуживающий персонал, кормим, развлекаем вас, будим по утрам. Почему ты, мразь, — он показал пальцем на мужчину, которого сейчас повязали его друзья. — решил, что будет смешно ударить меня? Вот из-за этого?
Клоун сжал свой красный нос, издающий веселый, почти лающий звук. Артист скинул его на землю и вздохнул:
— Я двадцать лет терплю таких выродков, как ты, которые считают, что очень весело будет поизмываться над человеком с перемазанным лицом. Я, мать твою, с утра и до вечера развлекаю твоих блядских щенков: это моя работа! Ты у нас, видимо, решил, что раз ты менеджер или хер тебя знает, кто ты там, то тебе все можно, да? — заорал мужчина, срывая голос. — Так?
Клоун осмотрелся по сторонам, поднимая руки, разводя их в стороны: