[6]Skáfos (греч.) – «лодка».
[7] Фета – мягкий сыр из овечьего молока (брынза).
[8] Здесь: около 15-ти метров.
[9] Тробрианцы (самоназвание – Киливила) – меланезийская народность, населяющая остров Тробриан (Папуа-Новая Гвинея).
[10] Августинский Орден – католическая конгрегация монашеских орденов.
[11] Инбридинг – скрещивание близкородственных форм в пределах одной популяции.
[12] Джеймс Уэдделл (1787-1834) – британский исследователь, мореплаватель и промысловый рыбак.
[13] Здесь: около 18 кг.
[14] Urupa matao (маор.) – «Холодная могила».
[15] Лечебница Св.Бартоломью – один из старейших английских госпиталей (1123 г.), в котором имелось собственное родильное отделение.
[16] Шилейла (англ. Shillalah) – традиционная ирландская дубинка.
[17] Портландцемент – вяжущее вещество, аналогичное цементу, состоящее из цемента, гипса и прочих добавок, запатентованное Дж. Аспдином в 1824-м.
[18] Дюрталь – персонаж романа «Там, внизу» (1891) французского писателя Ж.К. Гюисмана, декадент, увлеченный изучением сатанизма.
[19] Говард Стаунтон (1810 – 1874) – один из сильнейших английских шахматистов своего времени.
[20] Эндрю Белл и Колин Макфаркар – английские просветители, выпустившие в 1768-м году первое издание Британской энциклопедии.
[21] Флогистон – не существующая гипотетическая материя (флюид), «открытая» в XVIII-м веке и используемая в научных дискуссиях вплоть до 1792-го.
Часть третья - Глава 10
Дом не был брошен, это он определил сразу же, от порога. Возможно, дело было в запахе – Лэйд привык доверять своему обонянию и сейчас оно твердило ему, что в «Ржавой Шпоре» нет того запаха запущенности, который царит в давно брошенных домах, пробираясь туда и завладевая исподволь на протяжении лет.
Зато был другой запах, очень ему не понравившийся – застоявшийся, кислый, от которого, казалось, болезненно съеживаются слизистые оболочки во рту. Где-то в Хукахука ему попадался такой, но сейчас он не мог вспомнить, где. Что-то смутно знакомое, угадываемое, но занесенное илом воспоминаний и оттого с трудом различимое. Тяжелый, неприятный запах.
- А здесь… Не так грязно, как я ожидал, - пробормотал Уилл, оглядываясь, - Только вот запах…
- Тоже почувствовали?
- Немного. Дома у мистера Пульче пахло хуже.
Лэйд был с этим согласен, но предпочел промолчать.
- Тихо, - приказал он, опуская руку в карман пиджака.
Уилл не испугался, увидев внушительный пятизарядный револьвер. Наверно, предполагал, что в пиджаке мистера Лэйда Лайвстоуна может отыскаться нечто подобное, но все равно замер, тревожно провожая его взглядом.
Лэйд сделал несколько осторожных шагов, держа револьвер в опущенной руке.
«Ржавая Шпора» выглядела так, как полагается выглядеть брошенному много лет назад дому. Угловатые призраки мебели, свисающее с потолка сухое тряпье штор, хрустящие под ногами осколки стекла.
Жизнь – клокочущая, беспокойная субстанция, оставляющая после себя много следов. Когда она спешит убраться откуда-то, неизбежно оставляет за собой множество знаков, которые внимательный глаз выхватывает из общего фона. Разбитую посуду, брошенные в спешке вещи, сломанную мебель, брошенные абы как мелочи…
Но здесь, внутри «Ржавой Шпоры», никаких таких следов не было. Жизнь не бежала отсюда, она просто прекратила быть. Растворилась, оставив после себя притрушенные многолетней пылью чашки на столе, внутри которых превратилась в серый пепел чайная заварка, пожухшие детские игрушки, аккуратно лежащие на полках, выстроившуюся ровными рядами кухонную утварь. На одном из столов Лэйд заметил развернутую газету, истлевшую до состояния полупрозрачной кисеи, поверх которой лежало пенсне. Ни дать ни взять, какой-то джентльмен оторвался от чтения и утомленно снял их с носа, чтобы протереть, но…
Уилл, округлив глаза, указал на что-то пальцем и Лэйд стремительно повернулся с револьвером в руках. Указательный палец правой руки мгновенно налился холодной стальной тяжестью, сплавившись воедино со спусковым крючком, но стрелять не потребовалось – Уилл указывал не на опасность, он указывал на стену.
Удивительно, в «Ржавой Шпоре» стены были покрыты обоями, что по меркам Скрэпси можно было расценить как заявку на принадлежность к высшем слоям общества. Мало того, обои хоть и выгорели за столько лет, были украшены весьма симпатичным зеленым узором, словно сошедшим с иллюстраций к «Гиду Касселя по домохозяйству»[1]. К обоям были приколоты бусины, образовывавшие сложный геометрический символ, походящий на чрезмерно усложненный тау-крест. Бусины, которые не были бусинами - слишком уж неровные, неправильной формы, напоминающие не отшлифованные обломки коралла. Человеческие зубы. Ни одного с гнильцой, машинально отметил Лэйд, все безукоризненно целые. Кто бы ни занимался декорацией стен, у него определенно был вкус, все полированные, чистые, точно их долго и придирчиво шлифовали зубным порошком...