- Нет смысла… - забормотал Архитектор, мелко тряся головой, - Нет смысла. Бессмысленно… Нет смысла. Надо искать…
Рука его вновь задрожала, словно не замечая отсутствия стола – будто пыталась писать несуществующим пером в воздухе. Глаза – тяжелое холодное стекло. Архитектор в последнее время часто делался рассеян, начиная бормотать себе под нос, но в этот раз его поведение не походило на рассеянность. Старый инженер будто утратил связь с реальностью, переключившись на другую радиоволну. Ту, которую собравшиеся члены клуба не могли принимать.
Пастух стиснул кулаки, тяжелые и розовые, как сырое мясо, на его багровом лице запульсировала, точно насосавшийся крови подкожный червь, фиолетовая вена.
- Это все вы! – рявкнул он, в упор глядя на Доктора Генри, - Вы все это устроили! Заставили нас поверить! Дали надежду! Но ничего не получается! Ничего! Мы бредем во тьме и ни черта не изменилось! Мы все так же заточены в Его брюхе, как и два года назад! Впустую потратили два года!
- Совершенно верно, дорогуша, - Графиня легким движением заправила выбившийся из прически локон за ухо и изобразила на лице полуулыбку, от которой в сочетании с влажным немного рассеянным взглядом у Доктора Генри заныло где-то под ложечкой, - Мы все в том же бедственном положении, что и прежде. Прокляты, обмануты и приговорены. Мы все еще не видим пути к бегству. Разумеется, мы не станем вас обвинять, Доктор. Это не ваша вина. Вы сделали все, что смогли.
Она хотела мягко положить ему ладонь на плечо, но он отстранился, сам не зная, отчего. Нелепое и бессмысленное движение тела.
- Я не обещал вам спасения, - тяжело произнес он, - Лишь шанс на побег. Два года – не такой большой срок, я сам нахожусь на острове дольше, гораздо дольше! Клуб «Альбион» - это не билет первого класса на корабль, отчаливающий от острова! Это шанс! Но шанс, который мы должны разделить сообща! Все вместе. На пятерых!
Он чувствовал, что сам начинает кричать – запасы выдержки, подточенные усталостью и пульсирующей в висках болью, подходили к концу. Забавно, подумал Доктор Генри, бессильно опускаясь в кресло, я замечал, что они изменились, но никогда не думал, что изменился и я сам. И дело не в том, что я постарел и обрюзг. Я утратил надежду. А клуб «Альбион», мое несчастное детище, только на этой надежде и держался. Больше мне нечего было им предложить, несчастным пленникам Левиафана. Их собственные запасы надежды оказались еще более скудны и сейчас исчерпаны до дна…
- Довольно! – Пастух брезгливо скривился, отчего его потяжелевшее опухшее лицо исказилось жировой складкой, - Хватит с нас ваших сказок, доктор. Довольно и того, что вы заморочили головы нам четверым! А мы еще сами явились, как чертовы бессловесные твари, поверили…
- Стойте, Тармас…
Тармас придвинулся к нему, не спуская горящего взгляда. Вздувшаяся на лице багровая кожа и распирающая во всем стороны плоть сделали его похожим на злого великана, перед которым доктор Генри ощущал себя едва ли не цыпленком.
- А может вы не просто шарлатан? А, доктор? – это слово прозвучало зло, жестоко, ядовито, - Может, вы с Ним заодно? С Левиафаном? Может, вы нарочно заманили нас сюда? Насладиться нашей беспомощностью? Нашей надеждой, которая рано или поздно сгорит в пламени разочарования? Что ж, если это так, могу только поздравить вас. Вы чертовски хорошо проделали свою работу. Надеюсь, Канцелярия пожалует вас почетной грамотой или чем-то в этом роде.
- Прекратите, Тармас! – строго сказал Доктор Генри, - Я понимаю, вы устали, вы истощены, вы измучены…
Пастух отшвырнул его одной рукой, небрежно, как тряпичную куклу. Доктор Генри врезался спиной в стену и прикусил лязгнувшими зубами язык. Удивительно, но это даже отчасти помогло – острые камешки боли в висках немного смягчились, точно обернутые войлоком. Только сил от этого больше не сделалось.
- Хватит сладких словечек! – рыкнул Пастух, - Эй, вы! Уходим отсюда! Лува, Уризель, Ортона! К дьяволу этот проклятый клуб – и его председателя! К дьяволу весь этот обман! Чертов балаган! Прочь! Прочь! Несчастные глупцы, безмозглые овцы… О чем мы думали? Идем! Впрочем, если кто-то хочет остаться тут – милости прошу! Сидите и ждите, когда сюда заявятся Канцелярские крысы! Плевать!
Он вышел, все еще клокоча от злости, задевая плечами шаткие стены, ругаясь себе под нос и по-бычьи тяжело дыша.
Архитектор несколько раз кивнул лысой головой, хотя, возможно, это была обычная дрожь, сотрясающая его немощное сухое тело, постаревшее лет на двадцать за последние два года.
- Бессмыслица, - жалобно пробормотал он, пытаясь унять беспорядочные движения собственной руки, все еще выводящей в воздухе бессмысленные невидимые символы, - Извините, доктор, но он п-прав… В этом нет смысла. Мы должны… Надо понять. Успеть разгадать. Слишком сложные формулы, у меня что-то с памятью и…