- Вы не добились своего? – осторожно спросил Уилл.
Роттердрах недобро ощерился, отчего по его мясистому алому лицу поползли лоснящиеся извивающиеся морщины.
- Представьте себе, не добился. О нет, я зачал ребенка. Даже не одного, куда больше, чем требовалось по договору. Я всегда был осторожен по части сделок, перестраховывался даже в тех случаях, когда в этом не было нужды. Да, дурак, проклятый дурак… Я словно был недалеким скрягой, спешащим вложить свое состояние по меньшей мере в дюжину разных банков, чтобы уж наверняка обеспечить себя дивидендами, не доверив все яйца одной корзине. Так спешил убраться с Нового Бангора любой ценой! Вот только все это было тщетно.
- Почему? – вырвалось у Уилла.
Так и не понял. Не успел понять. Но сейчас, конечно, поймет. Он не глуп, этот Уилл, хоть и отчаянно простодушен в некоторых жизненных аспектах. У него просто нет опыта – опыта жизни в Новом Бангоре.
Роттердрах внезапно страшным ударом ноги отшвырнул одного из мертвых клерков Канцелярии, сидевших у стены. Силы, заключенной в этот удар, было достаточно, чтобы тело переломилось пополам и распласталось на полу. Выместив свою злость, демон оскалился.
- Вообразите себе, ни одна из девиц, которых я охмурил, не смогла родить. Да, такое иногда случается с девицами и не только в Новом Бангоре. Болезни, выкидыши, физическая слабость вкупе с неспособностью выносить плод… Такое случается и в Англии, верно? Ни одна из них не одарила меня наследником – наследником, которого я обязался скормить Левиафану.
- Но…
- Невероятно, какое-то время я даже корил сам себя, подозревая, что дело во мне самом, что я слишком стар, чтобы зачать ребенка. Болван, трижды болван… Тело, которое я считал своим, уже не принадлежало мне. Он уже начал его перекраивать, хоть я этого не замечал. Стиснув зубы, я пытался выполнить свою часть договора. С тех пор я сделался разборчив. Очень разборчив. Я выбирал не тех, что ответили мне взаимностью – на нее мне к тому моменту уже было плевать – а тех, кто мог успешно разродиться. Оценивал их, как скот на выставке. Старался выбирать молодых, крепких, не злоупотреблявших рыбой или спиртным, с хорошей наследственностью. Тщетно. Ни одна не доносила плод до положенного срока. Даже в тех случаях, когда дело не кончалось выкидышем или болезнью, приканчивавшей или мать или дитя или обоих вместе, никто из них не приблизился даже к третьему триместру. Одна выжила из ума и ночью утопилась в океане. Другую сбил на улице локомобиль. Третья в два дня сгорела от лихорадки. Вообразите себе мое отчаянье, мистер Уильям. Моя сделка трещала по швам. Если кто-то и мог понять меня, так это египтяне, тоже потерявшие тысячи первенцев из-за божьего гнева. Они потеряли их в одну ночь, я же терял своих годами!
- Едва ли вам стоило заключать этот договор.
Роттердрах легко поднял за шею тело второго клерка и, удовлетворенно заворчав, подцепил его узловатыми алыми пальцами за подбородок. Лэйд знал, что увидит, едва услышав треск – и это был не треск похоронного костюма. Демон вырвал голову из тела так легко, будто картофелину из податливой почвы. Картофелину, за которой тянулся извивающийся алый шлейф разорванных позвонков и сизых обрывков легких.
- Простите, мистер Уильям, меня нередко охватывает злость, когда я вспоминаю те времена. И есть, отчего. Все мои надежды покинуть остров превращались в алые комки на акушерском подносе. Мой банковский взнос, ведущий к свободе, обращался в тлен. Я бесновался от гнева, я рычал, точно зверь! Я приобретал лучших женщин Нового Бангора везде, где их находил. Бедных проституток из Шипси можно было купить за серебро. Почтенных вдов, достаточно здоровых и крепких, чтобы выносить потомство, я покупал за обещания и лесть – эти валюты тоже все еще в ходу в наше время. Романтичных девушек я покупал за красивые сказки, разочарованных в жизни синих чулок – нарочитой грубостью, которую часто принимают за шарм. Однако подчас мне приходилось пускать в ход и другие методы. Я запугивал стойких, соблазнял невинных, обманывал прямодушных, совращал юных. Иногда, когда другие средства не приносили успеха, я добивался своего силой. Вы кривитесь, мистер Уильям? Что ж, могу вас понять… А вы меня – нет!
- Я могу вас понять, - твердо возразил Уилл, - Вы несчастный человек, погубленный злой силой. Только сила эта – не Левиафан. Все божества живут в нашей груди. Дьявол, с которым вы изощренно боролись все эти годы, это вы сами, мистер Роттердрах.