Уилл принялся перерезать веревки и, пусть получалось у него это не очень ловко, Лэйд не собирался его за это корить, даже когда ему вернули возможность говорить. Во рту было отчаянно сухо, а язык казался онемевшим, как от доброй порции крепкой ухи.
- Ну вы и дали жару, Уилл… - пробормотал он обессиленно, - Вы хоть представляете, какую силу призвали себе на помощь?
Уилл нахмурился, не переставая резать веревки.
- А это имеет значение?
Лэйд поперхнулся от неожиданности.
- Да уж, черт побери! Это Новый Бангор, а не какой-нибудь Нортгемптон[1]! Или вы впустую слушали меня последние два дня? Здесь все базируется на сложном балансе сил, зачастую столь странным образом устроенном, что не разобраться и коллегии королевских судей! Здесь не принято хватать за хвост первую попавшуюся сущность, надеясь, что она вытащит тебя из беды!
- В этой ситуации я бы согласился на помощь любой силы, мистер Лайвстоун. И, мне кажется, вы тоже. Как вы думаете, это был Карнифакс?
Лэйд задумался, ощущая, как под ножом Уилла тает сдерживающая его руку веревка.
Он попытался вспомнить, что успел разглядеть в ледяной пещере по ту сторону хлопающего на ветру бархатного занавеса, прежде чем его разум, задохнувшись от ужаса, судорожно дернул стоп-кран. И ничего не вспомнил. Воспоминаний не было, видно, подсознание поспешно уничтожило их, сожгло, как шпион торопливо сжигает пленку, чувствуя опасность, уничтожило, спасая рассудок. В его памяти на месте этих воспоминаний остались лишь каверны, и даже в них скопилось столько всего недоброго, что разум отказывался к ним прикасаться, как язык боится прикоснуться к глубокой выемке, оставшейся на месте вырванного зуба.
- Едва ли это был Карнифакс, - пробормотал Лэйд, с удовольствием растирая освобожденные Уиллом руки, - Заявись сюда Кровоточащий Лорд, представление было бы не в пример более… жутким. Впрочем, не стану гадать – и вам не советую. У Него много сущностей, далеко не все из них имеют имена.
Уилл помог ему подняться и осторожно придержал за плечо. Это было уместно – Лэйд удерживался на ногах с определенным трудом, будто его тело водрузили на пару неестественно длинных клоунских ходуль.
Первое, что он сделал, ощутив свободу, запустил руку в жилетный карман, чтоб вытащить часы. И едва сдержал злой изумленный возглас. Ажурная часовая стрелка уверенно пересекла семерку, а минутная миновала уже две трети отпущенного ей по окружности расстояния.
- Господи помилуй! Семь сорок! А «Мемфида» отходит в десять!
- И что?
- Да то, дырявая ваша голова, что у нас осталось два часа с небольшим, чтобы успеть в порт. И нам придется чертовски поторапливаться. Поймать в Скрэпси кэб не проще, чем поймать блоху на парике архиепископа Кентерберийского! Ну, живее! Билет! Где билет?
- У меня.
Уилл молча достал сложенный лист и продемонстрировал его Лэйду. Порезанную ладонь он перетянул носовым платком и, судя по тому, как обильно окрасилась ткань, порез оказался весьма глубоким. Балда, раздраженно подумал Лэйд, к чему было так глубоко кромсать руку? Даже с этим толком не смог справиться, хотя, казалось бы, куда уж проще…
- Дайте его сюда, - Лэйд бесцеремонно вырвал у него из пальцем невесомую бумажку и спрятал в карман, - Думаю, при мне ему будет безопаснее… Ну же, смелее! Через три часа уже будете кормить рыб Тихого океана, свесившись через борт, как тряпка!
- Возможно, мистер Лайвстоун.
Это слово ударило его под дых, точно небольшое, но очень тяжелое и острое копыто.
- Возможно? – невольно вырвалось у него, - Возможно?!
Ах ты баранья голова, беспомощный щенок, безмозглый увалень, дубовый пень, никчемный идиот, разиня, олух…
Но этот Уилл, который стоял напротив него, потирая кровоточащую руку, не был похож на того восторженного сопляка, что двумя днями ранее переступил порог его лавки. Что-то в нем переменилось – не в худшую сторону, как костюм, однако сделалось иным. Взгляд, подумал Лэйд, должно быть дело во взгляде…
- Договор остается в силе, мистер Лайвстоун. Я обязуюсь подумать о том, чтобы навсегда оставить Новый Бангор, когда вы выполните все взятые на себя обязательства.
- Вам мало? – Лэйд едва подавил желание сграбастать его за тощую шею, но сдержался. Связанные на протяжении нескольких часов руки немилосердно кололи, восстанавливая кровоснабжение и все еще были слабы, как новорожденные кролики, - Вам мало всего того, что произошло сегодня? Всего… этого?
Он ткнул по направлению к стене, увешанной страшными трофеями Роттердраха. Его девочками. Лишившись хозяина, они вдруг стали казаться брошенными и одинокими, никому не нужными, точно старая мебель.