Сопляк, подумал Лэйд. Ты даже не представляешь, чего я боюсь. И что я видел.
- Меньше всего на свете я хочу понять его суть, - произнес он, не опуская револьвера, - Потому что знаю – всякая попытка сделать это чревата страшной участью. Может, в один прекрасный день я сгорю, превратившись в пепел, но я точно знаю, что не хочу той судьбы, которая постигла членов клуба «Альбион».
-Вы так и не закончили историю, - укоризненно заметил Уилл.
- Нет, закончил. Клуб «Альбион» прекратил свое существование.
- Но что стало с его членами?
- Они сполна заплатили за свою дерзость. И под дерзостью я подразумеваю не их план побега, наивный, тщетный и заранее обреченный на неудачу. Нет, они осмелились на нечто большее, Уилл. Они попытались понять Его суть– как вы. И были за это наказаны.
- Я хочу их увидеть, - внезапно произнес Уилл, - Поговорить с ними.
Лэйд покачал головой.
- Это невозможно.
- Вы сказали, что они живы!
- Не все, но некоторые из них. Только беседе этой не суждено состояться. Во-первых, у нас с вами мало времени. Слышите гул? Это «Мемфида» разводит пары. Еще несколько минут и она отбросит швартовы. А во-вторых… Во-вторых, никто из членов клуба не станет с вами говорить.
- Проверим! – с вызовом бросил Уилл, - Дайте мне возможность увидеть их и клянусь…
- У вас уже была эта возможность.
- Что?
Взгляд Уилла сделал несколько резких скачков, точно потревоженный кузнечик.
Когда держишь человека в прицеле револьвера, мягкие интонации даются непросто, голос невольно сам грубеет, обретая холодные нотки оружейной стали, но Лэйд приложил все усилия, чтобы голос его прозвучал вкрадчиво и осторожно.
- Вы уже видели их, Уилл. Всех четверых. Архитектора, Графиню, Поэта, Пастуха. Три дня – небольшой срок, но, кажется, мне удалось все успеть. Познакомить вас с людьми, которые, подобно вам, тщились разгадать суть Нового Бангора.
- Вы… вы ошибаетесь, - пробормотал Уилл, - Это невозможно.
Лэйд усмехнулся.
- Вы просто не поняли. Ничего удивительного. Не замечаете очевидного, даже стоя в шаге от него. Потому что упиваетесь своими фантазиями вместо того, чтоб трезво взирать на мир. Вот почему вы такой же скверный исследователь, как и художник. Вспомните Графиню Луву.
- Я не могу ее помнить! – вспылил Уилл, - Я не видел ее!
- Нет, видели, - спокойно возразил Лэйд, - Видели. В старом дрянном домишке в Шипси. В первый же день нашего с вами знакомства. Она произвела на вас впечатление, и неудивительно. Видит Бог, в прошлом Графини Лувы имелось много грехов, но если уж она что-то и умела, так это привлекать к себе внимание…
В глазах Уилла двумя тусклыми предрассветными звездами забрезжило понимание.
- Нет, - пробормотал он, - Вы же не…
- Вечные Любовники. Совершенно верно. Да, это была она в своем новом облике, который подарил ей Новый Бангор, в виде месива из бесконечно совокупляющейся протоплазмы. Вы побледнели, Уилл, вас опять тошнит?
- Я…
- Графиня Лува полагала, что спасение заключено в любви и пыталась обрести его. Бессмысленно корить ее за это. Многие из нас склонны превозносить любовь как чистое чувство, не запятнанное мелочными и меркантильными страстями, этакий душевный порыв, который открывает лучшие стороны человеческой души. Мы не задумываемся о том, что любовь, лишенная разума, обращается в похоть. Графиня превратилась в Вечных Любовников, существо, не способное ни мыслить, ни чувствовать, но способное любить. Этим она и обречена заниматься остаток своей жизни – любить саму себя. Слепо, безрассудно, бессмысленно, неистово. Ей не суждено было найти спасения, она сделалась частью Нового Бангора, но я утешаю себя тем, что она, по крайней мере, нашла счастье.
Уилл попятился. Еще недавно спокойный и сосредоточенный, сейчас он смотрел на Лэйда с явственным ужасом.
- Не могу поверить… Это, это…
Лэйд шагнул следом за ним, не опуская револьвера.
- Мистер Уризен, Архитектор, также знаком вам. Вспомните-ка наш визит в Лонг-Джон и живую реликвию из храма китобоев, Ветхого Днями. Да-да, того безумного старца, который заживо кромсал свое тело, безжалостно отделяя от себя собственную плоть в попытке объять какую-то умозрительную, одному только ему видимую, истину. Это был его путь спасения и поглядите, куда он его привел. Мы привыкли восхвалять мозг за его неутомимую работу, чествовать трезвый ум, неподвластный кипящим страстям, чтить интеллект, но взгляните сами, во что превращается ум, если забрать у него все прочие чувства, включая любовь. В безумного сатрапа, пожирающего самое себя и безжалостно отсекающего от жизни все то, что кажется ему неподходящим или же ненужным. Разум – это диктатор и людоед, Уилл, но мы приучили себя не замечать в нем этих черт.