— Но эти записи, они…
— Попали в мои руки полностью законным способом, — мягко закончил за него Лэйд, — И ничего удивительного в этом нет. Так уж сложилось, что через мои руки проходит много самого разнообразного товара, который не ограничивается одними лишь консервными банками. Амулеты сомнительной ценности и столь же сомнительной судьбы, составленные дилетантами кроссарианские инкубулы, эзотерические трактаты и бесчисленный хлам, который к всему этому прилагается — фальшивые безоары[53], аляповато сделанные сигилы[54], древнееврейские атамы[55], ровесники египетских пирамид, на клинках которых еще можно рассмотреть полустертые фабричные оттиски Коппертауна…
— Как жаль, — лицо Уилла вытянулось, но Лэйд благоразумно сдержал рвущийся наружу смешок — это обескураженное выражение выглядело весьма комично, — Я бы не отказался познакомиться с доктором Генри и узнать историю «Альбиона» из первых уст. Он показался мне весьма рассудительным и мудрым джентльменом, не говоря уже о том, что за потрясающий рассказчик из него мог получиться! Но что за науку он упоминает? Я не припомню, чтоб в лондонских театрах выступал некто доктор Генри, по крайней мере, не в Сохо. Что за науку он представлял?
— Узнаете, если останетесь терпеливым слушателем.
— А… прочие члены клуба? Графиня, Пастух, Архитектор, Поэт? Вы можете организовать встречу с кем-нибудь из них? Если да, вы крайне меня обяжете, мистер Лайвстоун! Или… — Уилл напрягся, сбитый с толку молчанием спутника, — Или их уже нет в живых? Какая участь их постигла? Неужели они… Скажите прямо, они мертвы? Заговор был раскрыт?
Лэйд прикрыл ладонью зевок. Фальшивый, но вполне достаточный для того, чтобы Уилл смущенно умолк.
— Наберитесь терпения, — посоветовал ему Лэйд, — Если бы Данте Алигьери вместо того, чтобы совершить путешествие в глубины Ада довольствовался бы болтовней Вергилия, он отвел бы старика в ближайшую пивную и купил бы ему две пинты светлого. Вы получите свою историю. Но сперва…
Изящным церемониймейстерским жестом он ткнул тростью в дом, возле которого они остановились. Дом этот мало чем выделялся среди прочих. Тут, на окраине Шипси, вдалеке от вечно гомонящих центральных улиц, дома были неброскими, выбеленными ветрами и похожими друг на друга, точно выброшенные прибоем на берег ракушки, и точно так же, как ракушки, лепились друг к другу. Здесь не было ни роскошных гальванических вывесок, соблазняющих удовольствиями, непристойными во всех цивилизованных странах, ни томно позирующих красавиц, облаченных чрезмерно легко даже по меркам тропического климата. Одни лишь невыразительные фасады, почти безлюдные улицы и холодные глаза окон. Здесь, на этих узких улочках, являвших такой контраст с яркими, как рифовые рыбы, заведениями Шипси, не ощущалось всепроникающего мускусного запаха похоти, этот край был отдан под удовлетворение других страстей — край подподпольных наркопритонов и опиумных курилен.
Не знай Лэйд, в какую дверь следует стучать, они с Уиллом могли бы провести тут весь день. Но Лэйд, разумеется, знал. Вооружившись прогулочной тростью, он отстучал ее набалдашником по двери замысловатую дробь, похожую одновременно на разнузданный хорнпайп[56] и азбуку Морзе.
— Держитесь спокойно, — бросил он стоящему за спиной Уиллу, — Опасности нет, но если будете чрезмерно нервничать или неестественно держаться, хозяева могут заартачиться. В каждом джентльмене, облаченном в костюм, им мерещится Канцелярская крыса.
Дверь открылась нескоро — должно быть, хозяева тщательно рассматривали их в какой-то потайной глазок или щель — но все же открылась. И Лэйд был приятно удивлен, обнаружив в ее проеме не дуло крупнокалиберного хаудаха[57], а узкоглазое желтокожее человеческое лицо, пусть и взирающее на него без всякой доброжелательности.
— Ни ханг яо шенме?
— Китайский, — спокойно пояснил Лэйд Уиллу, получившему свою порцию пристального хозяйского внимания, — Хочет знать, зачем пришли. Можно подумать, мы с вами похожи на записных коммивояжеров, распространяющих платяные щетки, или баптистов-миссионеров… Спокойно, мистер. Вомэн лаи кан кан! Ё тиан![58] Получишь ты свою монету.
Китаец еще некоторое время разглядывал незваных гостей, пока Лэйд не сделал привычный жест, сразу его успокоивший — потер большим и указательным пальцем друг о друга. Только тогда неприветливый привратник, неохотно распахнув дверь, жестом велел им следовать за ним.
— Чертовы кули[59]… - проворчал Лэйд, ступая в полумрак, — Нет никого грубее и жаднее этой публики. Говорят, их успели ввезти не меньше миллиона, прежде чем Австралия не спохватилась и не обложила их налогом — по тридцать фунтов стерлингов за каждого желтокожего дьявола. Неудивительно, что после этого они прыснули во все стороны, обосновавшись едва ли не на всех островах Британской Полинезии!
Дом лишь снаружи казался небольшим, внутри него простиралась целая анфилада из комнат, правда, в большинстве своем крохотных и полутемных. На тяжелый дух редко проветриваемого помещения, отдающий плесневелыми коврами и мочой, наслаивался тонкий аромат, кажущийся одновременно приторно-сладким и вяжуще-соленым. От этого запаха у Лэйда заслезились глаза, так что он счел за лучшее прижать к лицу носовой платок.
В некоторых комнатах виднелись фигуры — более угадываемые глазом, чем видимые, как угадываются сами собой в контурах облаков или пятнах краски — фигуры людей, сидящих по-турецки, или расслаблено лежащих на циновках.
— За что вы пообещали ему денег? — осведомился Уилл, успевший несколько раз оступиться в потемках и минимум единожды основательно врезаться в стену.
— За услуги.
— Но это место…
— Опиумный притон. Спокойно, не сверкайте во все стороны глазами, здешние посетители этого не любят. И вообще держитесь спокойнее.
— Но вы же не собираетесь…
— Угостить вас трубочкой-другой? — Лэйд рассмеялся сквозь платок, — Нет, конечно. В наше время чтобы глотнуть опия, не обязательно даже покидать Лондон, подобные заведения есть и там. Нет, мы тут с другой целью. Я хочу показать вам Вечных Любовников.
Они миновали еще несколько залов, полутемных, наполненных удушливо сладким запахом, затем провожатый китаец открыл хитроумно скрытую в стене потайную дверь и жестом указал в сторону спускающихся вниз ступеней, темных и влажных, как каменные плиты мола.
— Денга. Денга впереди.
Лэйд со вздохом достал бумажник.
— Сейчас.
— Смотреть — два ширинг. Веревка — два ширинг.
Лэйд небрежно опустил в его узкую костистую ладонь четыре монеты.
— За нас двоих.
— Смотреть — два ширинг! Веревка — два ширинг! Два человек — восемь ширинг!
— Веревка не требуется, только смотреть.
Это не успокоило желтокожего стража, напротив, тот затараторил, сердито сверкая маленькими глазами:
— Веревка! Веревка! Веревка очень нужен! Два ширинг! Нет веревка — всё. Ши-ти! Хорошо крепкий веревка! Обярозательно нужный!
— Иди к черту, — беззлобно сказал ему Лэйд, — Тебе-то какое дело, с веревкой мы или без? Ты свои деньги уже получил. Остальное — наша забота, ведь так?
Едва ли китаец понял смысл сказанных слов, но интонацию уловил безошибочно. И поспешно удалился в глубины чадящей опиумной дыры, глухо ругаясь на своем сумбурном невразумительном языке, похожем на скрип больного попугая.
— Зачем он хотел продать нам веревку? — осторожно спросил Уилл, — Какой-то ритуал или…
— Не обращайте внимания. Эти кули столь жадны, что, надо думать, заодно охотно выставили бы мне счет за рис, который мой дедушка ел у них под Тяньцзынем в сороковом году[60]… Осторожно со ступенями, приятель, здесь чертовски темно и, кроме того, скользко. Идите следом за мной и глядите под ноги!
— Это ведь не опасно, мистер Лайвстоун? — опасливо уточнил Уилл, пытаясь заглянуть ему через плечо.
53
Безоар — «естественный» камень, состоящий из волокон растений и волос, который иногда образуется в желудке у жвачных животных. Ему предписывались магические свойства, в том числе — как универсального противоядия от всех ядов.
54
Сигил — магический символ, используемый магами, демонологами и алхимиками для управления духами.
55
Атам — ритуальный нож, применяемый в ритуалах для концентрации и направления магической энергии.
59
Кули — собирательное название для дешевой рабочей силы преимущественно из Китая и Индии, которую европейцы ввозили в колонии вплоть до начала ХХ-го века.
60
Тяньцзынь — крупный китайский город, расположенный вблизи Пекина. В данном случае Лэйд имеет в виду события 1840-го года, когда английская армия приблизилась к китайской столице, вынудив императора подписать мирное соглашение (Первая опиумная война 1840–1842 гг).