К его удивлению, этот простой вопрос вызвал на поверхность аскетичного лица гостя отчётливо тёплые эмоции.
— Разумеется, и не раз! Это воистину великое произведение, мистер Лайвстоун, смело сочетающее текст Святого Писания с упоительной гаммой человеческих эмоций и чувств. Признаться, я даже пытался делать наброски к ней. Ничего особенного, школярская мазня, но у меня есть надежда с течением времени сделать несколько серьёзных иллюстраций. Нет, не тёшу себя надеждой, что могу хотя бы в малости сравняться с великими мастерами прошлого, Деменико де Микелино и Сандро Ботичелли, но осмеливаюсь надеяться, что когда-нибудь и у меня выйдет что-нибудь небесталанное, годное хотя бы для того, чтоб повесить над камином.
— У вас, наверно, крепкий желудок, — пробормотал Лэйд, пытаясь ворчливостью тона скрыть ожесточённую работу мысли, — Я знаю о «Божественной комедии» достаточно, чтобы быть уверенным — если хоть какая-то сцена из неё окажется над моим камином, я рискую лишиться аппетита до конца своих дней.
— «Комедию» мессира Данте часто упрекают в чрезмерной мрачности, — согласился Уилл, — Но это несправедливо. Она живописует не ад, она посвящена человеческой душе со всеми её достоинствами и огрехами, кавернами и инкрустациями. Эта книга — Библия человеческой души, тщательнейший чертёж тех человеческих страстей, которыми мы одержимы. Но почему вы заговорили о «Божественной комедии», мистер Лайвстоун?
Лэйд вздохнул.
— Надо думать, я не очень похожу на хитрого итальяшку Вергилия[21], тот, вероятно, был помоложе и фунтов на сто пятьдесят полегче. Однако готов оказать вам ту же услугу, которую он оказал сеньору Алигьери. Вам нужен был гид? Считайте, он у вас есть.
— Простите, я не…
— Вы знаете, из скольких административных районов состоит Новый Бангор?
— Из девяти, — почти тотчас ответил Уилл, — Но какое…
— Верно. Майринк, Айронглоу, Коппертаун, Редруф, Миддлдэк Шипспоттинг, Олд-Донован, Лонг-Джон, Клиф. Девять. Забавная аналогия с тем устройством ада, которую рисовал перед читателем автор «Божественной комедии», верно?
— Я не сторонник слепого символизма, мистер Лайвстоун. Девять муз, девять архангельских чинов, ну и, конечно, число Беатриче…
— Впрочем, думаю, что небольшая перестановка не пойдёт во вред. Можно заменить Майринк Скрэпси и, поверьте, наша прогулка от этого только выиграет. Что ж, я берусь продолжить дело полковника Уизерса, — торжественно произнёс Лэйд. Хотел произнести по-будничному, но голос сам зазвенел литой медью, — Провести вас по девяти кругам ада. Показать вам настоящий Новый Бангор. Не его фальшивую позолоту и не его нарочито пугающие лики. Я хочу показать вам истинное обличье вашего Эдема. Его потроха и внутренности. Его повелителей и его слуг. Его затаённые страсти и течения. И судьбы тех людей, которые по доброй воле или невольно, этим течениям отдаются.
— Если вы желаете навести на меня страху…
— Не стану спорить, у меня была такая мысль, — усмехнулся Лэйд, — Но не мне соперничать с полковником Уизерсом по этой части. Если вы провели неделю в его обществе и всё ещё не седы, как старик, мне уже будет нечем вас напугать. Но вот заставить задуматься — вполне в моих силах. Дело в том, что я лучше многих знаю истинное лицо Нового Бангора. Настоящее лицо.
— Потому что…
— Да, — Лэйд кивнул, протягивая Уиллу через стол руку для рукопожатия, — Потому что я — Бангорский Тигр.
— С чего мы начнём?
Это было первое, что спросил Уилл, едва лишь они вышли из лавки. В другое время такая нетерпеливость вызвала бы у Лэйда раздражение, но сейчас, к собственному удивлению, он сам испытывал нечто сродни азарту. Точно охотничий пёс, выбравшийся из тёплой конуры и ощущающий витающий в воздухе дух предстоящей охоты.
Если самоуверенному лондонскому мальчишке, который из всех запахов мира знает лишь сухие ароматы краски, нужен гид, пусть будет уверен — он получит лучшего гида в Новом Бангоре.
— Прямо отсюда, — Лэйд остановился и торжественно коснулся прогулочной тростью тротуара, — К чему далеко ходить? Добро пожаловать в первый круг ада!
Уилл зачем-то оглянулся. Точно ожидал, что с ударом дерева о камень в небе вдруг грянет гром, а Миддлдэк в мгновение ока переменится, сбросив фальшивую личину. Сточные канавы обратятся огненными реками, беспечные уличные коты, шныряющие на помойках, обретут облик хвостатых бесов, а бесчисленные запахи Хейвуд-стрит окажутся подавлены едкой серной вонью.
Если так, его ждало разочарование, потому что Хукахука не переменился ни на йоту. Он гомонил бесчисленным множеством людских голосов, беспокойных, радостных и возбуждённых. Скрипел деревянными колёсами телег и тачек. Грохотал молотками и молочными бидонами. Звенел оконными стёклами и обеденными тарелками. Смеялся и проклинал весь свет. Словом, делал всё то, чем занимался от начала веков и чем будет заниматься впредь, до того момента, когда на небе погаснут звёзды.
21
Вергилий — древнеримский поэт, являющийся ключевым персонажем «Божественной комедии» Данте Алигьери, проводником главного героя по девяти кругам Ада.