— Едва ли это был Карнифакс, — пробормотал Лэйд, с удовольствием растирая освобождённые Уиллом руки, — Заявись сюда Кровоточащий Лорд, представление было бы не в пример более… жутким. Впрочем, не стану гадать — и вам не советую. У Него много сущностей, далеко не все из них имеют имена.
Уилл помог ему подняться и осторожно придержал за плечо. Это было уместно — Лэйд удерживался на ногах с определённым трудом, будто его тело водрузили на пару неестественно длинных клоунских ходуль.
Первое, что он сделал, ощутив свободу, запустил руку в жилетный карман, чтоб вытащить часы. И едва сдержал злой изумлённый возглас. Ажурная часовая стрелка уверенно пересекла семёрку, а минутная миновала уже две трети отпущенного ей по окружности расстояния.
— Господи помилуй! Семь сорок! А «Мемфида» отходит в десять!
— И что?
— Да то, дырявая ваша голова, что у нас осталось два часа с небольшим, чтобы успеть в порт. И нам придётся чертовски поторапливаться. Поймать в Скрэпси кэб не проще, чем поймать блоху на парике архиепископа Кентерберийского! Ну, живее! Билет! Где билет?
— У меня.
Уилл молча достал сложенный лист и продемонстрировал его Лэйду. Порезанную ладонь он перетянул носовым платком и, судя по тому, как обильно окрасилась ткань, порез оказался весьма глубоким. Балда, раздражённо подумал Лэйд, к чему было так глубоко кромсать руку? Даже с этим толком не смог справиться, хотя, казалось бы, куда уж проще…
— Дайте его сюда, — Лэйд бесцеремонно вырвал у него из пальцем невесомую бумажку и спрятал в карман, — Думаю, при мне ему будет безопаснее… Ну же, смелее! Через три часа уже будете кормить рыб Тихого океана, свесившись через борт, как тряпка!
— Возможно, мистер Лайвстоун.
Это слово ударило его под дых, точно небольшое, но очень тяжёлое и острое копыто.
— Возможно? — невольно вырвалось у него, — Возможно?!
Ах ты баранья голова, беспомощный щенок, безмозглый увалень, дубовый пень, никчёмный идиот, разиня, олух…
Но этот Уилл, который стоял напротив него, потирая кровоточащую руку, не был похож на того восторженного сопляка, что двумя днями ранее переступил порог его лавки. Что-то в нём переменилось — не в худшую сторону, как костюм, однако сделалось иным. Взгляд, подумал Лэйд, должно быть дело во взгляде…
— Договор остаётся в силе, мистер Лайвстоун. Я обязуюсь подумать о том, чтобы навсегда оставить Новый Бангор, когда вы выполните все взятые на себя обязательства.
— Вам мало? — Лэйд едва подавил желание сграбастать его за тощую шею, но сдержался. Связанные на протяжении нескольких часов руки немилосердно кололи, восстанавливая кровоснабжение и всё ещё были слабы, как новорождённые кролики, — Вам мало всего того, что произошло сегодня? Всего… этого?
Он ткнул по направлению к стене, увешанной страшными трофеями Роттердраха. Его девочками. Лишившись хозяина, они вдруг стали казаться брошенными и одинокими, никому не нужными, точно старая мебель.
— У нас впереди остался ещё один круг ада, мистер Лайвстоун. И я хотел бы взглянуть на него, прежде чем принимать решение.
— Но время!..
— Вы ведь нарочно расположили свою экскурсию так, чтоб мы оказались в Клифе к концу путешествия? Я думаю, мы успеем. У нас с вами ещё два часа. Это целая прорва времени, если подумать.
— Но после этого вы…
Уилл отвёл взгляд.
— Ничего не могу обещать вам сверх того, что уже было обещано. Я тщательно взвешу все доводы, прежде чем принять решение, каким бы оно ни было.
— Этот остров ненавидит вас, Уилл!
— Пусть так, — легко согласился он, — Всё, что делает нас людьми, состоит из противоположностей. Симпатия и антипатия, разум и страсть, любовь и ненависть — все они необходимые части для существования человеческой души. Его ненависть не пугает меня, мистер Лайвстоун.
— Он будет искать способ вас уничтожить, а когда найдёт… Чёрт побери, уверяю, вы позавидуете Красному Дракону!
Ему хотелось внушить Уиллу страх. Смертельный ужас. Трепет перед могуществом существа, ненависть которого бессильно звенела о его невидимый доспех. Но, кажется, тщетно. Дураки не умеют бояться — не потому, что бесстрашны, а потому что не способны представить грозящую им опасность. Именно поэтому так много дураков ославило себя в веках.
Дураки-адмиралы, ведущие армады в заранее проигранные сражения, вырывающие у судьбы каким-то чудом блестящие победы. Дураки-учёные, проводящие никчёмные опыты по древним алхимическим заметкам, но ценой совпадения получающие непредсказуемый результат. Дураки-врачи, осмеливающиеся идти наперекор издревле известным рекомендациям, но награждённые отчего-то потрясающими результатами.