— Как по мне, самое обычное.
— Мне ещё не раз приходилось слышать его на протяжении наших с полковником прогулок. Но ни единого раза оно не звучало само собой, в непринуждённой беседе. Если оно и выходило наружу, то неохотно, с хрустом, как крючок, намертво засевший в рыбьей глотке. Альбион. Это слово было каким-то ответом на многие вопросы, которые я задавал, но секретным ответом, смысла которого я не понимал. Альбион! Что это могло значить? Что подразумевать?..
Настойчивый парень, подумал Лэйд. Люди, которые знают смысл этого слова, обыкновенно стараются даже не произносить его без насущной необходимости. Что-то вроде плохой приметы. Это слово не запрещено, оно не тянет за собой немедленной кары, но… Принято считать, что человек, произносящий его, на миг привлекает к себе Его внимание. Неудивительно, что многие скорее откусят себе язык, чем помянут Альбион всуе.
— Я всегда был уверен, что слова — не просто статичные единицы речи, служащие для обмена информацией, мистер Лайвстоун. Каждое слово — это затвердевшее чувство, мысль, слепок прекрасного доисторического цветка в сухой глине. Иногда я поражаюсь, сколь много можно вместить в одном-единственном слове! Но это слово — «Альбион» — оно было каким-то особенным, я безошибочно чувствовал это, а ведь я привык разбираться в словах.
— Судя по всему, расследование затянулось, — индифферентно произнёс он, — Далось вам это слово… Вы могли бы потратить отведённый вам срок на исследование демонических поездов, их скрытой подземной жизни и их нравов, однако, уверяю, скорее всего не узнали бы ничего нового. Или угольщики… Эти ребята столь замкнуты, что ни одному человеку пока не удавалось проникнуть в их ряды, чтоб выведать хоть что-то существенное. Новый Бангор охотно обеспечит своим гостям тайны на любой вкус, от самых безумных, способных запросто свести с ума даже гениального логика, до самых зловещих. А вы впились, точно фокстерьер в лисий хвост, в какое-то случайно брошенное словцо!
— Это не просто слово, — Уилл покачал головой, — На этом острове многие слова прячут в себе иной смысл, что весьма смущало меня поначалу. Но это… За ним ощущалась какая-то сила. Непонятная мне, но жуткая. Достаточно грозная и достаточно властная, чтобы предотвратить любой мятеж против Него, превратить всех Его пленников в ожесточённых одиночек, заставив их шарахаться друг от друга, точно от прокажённых. Это слово разъединило их. Вас.
— Неплохая работа, — сдержанно заметил Лэйд, — Мистер Пинкертон[5], пожалуй, счёл бы за честь взять вас на службу.
На бледном лбу Уилла обозначилась строгая вертикальная морщинка, рождённая движением хмурящихся бровей. Когда-нибудь, если ему суждено дожить до зрелых лет, эта морщинка станет солидной и основательной, но сейчас она выглядела как едва различимый шрам на гладкой детской коже.
— Боюсь, едва ли он возблагодарил бы судьбу за это решение. Мне плохо даются незнакомые языки, да и в качестве миссионера я едва ли принёс бы пользу.
Очень остроумно, подумал Лэйд. Как будто можно спутать двух хитрых шотландцев между собой[40]. Впрочем, должно быть, мистер Уилл даёт мне понять, что детективные аллюзии здесь неуместны. Что ж, не стану язвить по этому поводу.
— Благодаря полковнику, за эту неделю я свёл знакомства с несколькими старожилами острова. Среди них были самые разные люди. Безразличные, опустошённые, отчаявшиеся, озлобленные, разуверившиеся, испуганные… Каждый из них по-разному пережил столкновение с Левиафаном, иные не без ущерба для себя. Меня вновь поразило то, что все они, будучи поглощены одной-единственной мечтой — покинуть остров — по какой-то причине не желали объединять усилий, напротив, были разобщены и крайне неохотно соприкасались друг с другом. Так, словно каждый из них жил на своём собственном острове. Даже на меня они косились насторожённо и неприязненно. Пожалуй, если бы в моих спутниках не было полковника Уизерса, они бы и вовсе не стали со мной говорить. Разве не странно?
Лэйд ловко провернул в руке прогулочную трость, заставив её описать сложную кривую. Этому фокусу он долго учился, едва лишь обзавёлся этим мещанским атрибутом, но, без сомнения, оно того стоило.
— Странно, когда кто-то готовит Лестерширский пирог с телятиной вместо свинины. Всё прочее в этом мире вполне объяснимо.
40
Речь идёт о двух разных Пинкертонах. Алан Пинкертон (1819–1884) — американский сыщик и детектив, урождённый шотландец. Роберт Пинкертон (1780–1859) — шотландский миссионер, лингвист и переводчик.