— Я не посредник, — отчётливо и твёрдо произнёс он, — Не какой-нибудь курьер или посыльный, годный только доставить заказ. Я — Энджамин Крамби, полномочный представитель «Биржевой компании Олдриджа и Крамби», её оперативный директор, уполномоченный вести дела от её имени. Мне не требуется согласие компаньона, чтобы принимать решения!
Ну надо же. Лэйд едва не ухмыльнулся. Кажется, Мистер-с-Платиновой-Цепочкой в самом деле имеет под своей дорогой изящно скроенной шкуркой кое-какие мышцы. Мало того, осмелел настолько, что решился показывать зубы, не представляя даже, что те не идут ни в какое сравнение с тигриными клыками хозяина кабинета.
— Послушайте, мистер Крамби… — мягко и проникновенно сказал он, глядя на посетителя, — Говоря начистоту, мне плевать на ваши полномочия и то, кого вы представляете. Я не веду дел с посредниками. Я вообще не веду дел. Код, который вы назвали, устарел не потому, что я придумал новый ему на замену, а потому, что я больше не занимаюсь такого рода услугами. Вышел из дела ещё десять лет тому назад.
Крамби не отступил, но сбавил тон.
— Извините, мистер Лайвстоун, я не знал об этом. И уж конечно не осмелился бы вас побеспокоить, но…
Он не дерзил, не заискивал, не пытался произвести впечатления. Смущённый молодой человек, оказавшийся в непривычной и неудобной ситуации, немного сбитый с толку чужим напором и тщетно ищущий нужные слова. Его проблемой было то, что он, кажется, и сам не знал, какие из вертящихся на языке слов — нужные…
Лэйд против воли смягчился. Этому кабинету приходилось знать многих людей, от самых простых и заурядных, мало чем отличавшихся от обычных посетителей бакалейной лавки, ищущих египетских маслин, до таких, которые, надо думать, до глубины души потрясли бы впечатлительную мисс Прайс. А то и оставили без сна на долгие ночи.
Среди них попадались вполне здравомыслящие люди, но были и такие, которых Лэйд относил к неприятной публике. С этих, последних, ему обыкновенно приходилось сбивать спесь, зачастую весьма грубым и жёстким образом. Не потому, что это приносило ему удовольствие — никчёмная добыча для дремлющего внутри тигра — но потому, что это зачастую было единственной возможностью спасти их жизни.
Эти люди, тщащиеся обрести защиту в высоких манерах, дорогих одеяниях, потайных револьверах, страховых ордерах и кроссарианских символах, зачастую не понимали самого главного. Если жизнь толкнула их в «Бакалейные товары Лайвстоуна и Торпа», значит, дела их по-настоящему скверны.
— Ничем не могу вам помочь, — сухо произнёс он, — Ваш мистер Олдридж, судя по письму, разумный и здравомыслящий джентльмен. Если он в самом деле считает, что вашему предприятию нужна помощь Бангорского Тигра, более того, каким-то образом знает, кто я такой и какие услуги представляю, пусть явится ко мне собственнолично. Уверен, мы с ним договоримся обо всём наилучшим образом. А пока… Не смею задерживать! — Лэйд широким жестом указал гостю на дверь кабинета, после чего понизил голос до доверительного шёпота, — И вот ещё что… Послушайте совета опытного человека. Не налегайте на корнишоны. От них поутру бывает отчаянная изжога!
Крамби нахмурился. Наверно, ощутил себя мальчишкой-коммивояжёром, которого небрежно вышвырнули за дверь, даже не взглянув на патентованные щётки для постельного белья, которые он предлагал. Джентльмены в костюмах от Кальвино всегда излишне нервно реагируют на подобное. Может, они и вертят миллионами в своих конторах, но им не хватает главного — настоящего терпения и железного упорства. Эти качества можно выработать в себе лишь тяжёлым трудом лавочника.
Крамби не двинулся к выходу. Остался на прежнем месте, сцепив пальцы на животе и нахмурившись. Великий Боже, неужели придётся выставлять его силой? Это определённо будет безобразная сцена, которая обеспечит Хукахука пересудами на неделю вперёд, а бедная Сэнди…
— Боюсь, это невозможно устроить.
Лэйд приподнял бровь.
— Вот как? Отчего? У него столь плотный график? Нет проблем, пусть назовёт время и старый Чабб сам явится к нему. Ему в достаточной степени удалось растравить моё любопытство, так что я, так уж быть, потрачу час времени и пять пенсов на кэб.
Крамби вздохнул. Это не был вздох удовлетворения, скорее, короткий и резкий вздох вроде того, что делают ныряльщики-полли, прежде чем уйти под воду, на непроницаемую для света глубину.
— Вы правы, мистер Лайвстоун. Я в самом деле имею крайне смутное представление о том, чем именно вы занимаетесь, но всего вашего искусства не хватит, чтобы устроить эту встречу
В прошлый вторник мистер Олдридж трагически скончался.