Вытолкать его за дверь, подумал Лэйд, смерив застывшего Крамби тяжёлым неприязненным взглядом. Вот самое разумное, что мне остаётся. Я уже допустил две ошибки, а это на две больше, чем позволительно в моём возрасте.
Первую — когда впустил его в свой кабинет. Ничего удивительного, должно быть, сыграл простейший рефлекс. Старый тигр прыгнул, услышав привычный щелчок хлыста. Достаточно было мне услышать условный код, как я потерял волю, а любопытство довершило дело. Вторую — когда позволил ему втянуть себя в разговор. Это уж точно было напрасно.
В Новом Бангоре каждый год мрёт пара десятков дельцов, барышников и банкиров, все их некрологи печатают в соответствующем разделе «Серебряного Рупора» в обрамлении траурных рамок — три пенса самый простой вариант и восемь — с плачущими ангелами.
Некоторых из них сживают со света нетерпеливые наследники, других — завистливые любовницы, мстительные партнёры или хладнокровные наёмные убийцы. Некоторые сами малодушно глотают яд, столкнувшись с опасностью разорения, пускают себе пулю в затылок или сигают головой вниз, чтобы размозжить себе череп о мостовую. Если каждый раз в мою лавку будут врываться их компаньоны, сослуживцы и приятели, взывая о помощи Бангорского Тигра, не видать мне спокойствия до конца моих дней…
— Слушайте, мистер Крамби… — Лэйд кашлянул, словно невзначай закатывая рукав пиджака, чтобы обнажить крепкое, совсем не дряблое ещё предплечье, увенчанное тяжёлым кулаком, — Вы, по всей видимости, славный малый, хоть и делец, поэтому я буду великодушен и оставлю вам выбор. Первое. Вы можете удалиться отсюда подобру-поздорову на своих двоих. Сесть в кэб и убраться из Миддлдэка, напрочь забыв про Лэйда Лайвстоуна и его лавку. Лучше и про любимые вашему сердцу корнишоны тоже — я слышал, от них бывает отчаянная изжога…
Крамби напрягся в кресле. Пальцы, стиснувшие подлокотники, кажется, побелели ещё больше — от них отлила кровь.
… - Второе, — Лэйд неприятно усмехнулся, — Проверить пределы моего терпения и дождаться, когда я вышвырну вас из лавки собственноручно, или поручу это сделать своему автоматону. И поверьте, я от всей души рекомендую вам первый вариант. Потому что если вы вздумаете воспользоваться вторым, мсье Кальвино, может, и сможет устранить ущерб, причинённый вашему гардеробу, но только не ущерб, которое понесёт при этом ваше достоинство!
Крамби не сдвинулся с места. Уступая Лэйду по меньшей мере вдвое по весу, сейчас он выглядел как противник, оттеснённый к канатам, но не как трус, торопящийся покинуть ринг после первого же раунда. И Лэйд неохотно вынужден был признать, что одним этим Крамби, пожалуй, завоевал в свою пользу пару очков.
— Уходите, — попросил он, сбавив тон, почти мягко, — Я не собираюсь расследовать смерть вашего компаньона. Идите в полицию. Наймите частного детектива, думаю, у вас достаточно средств для этого. Если вам мерещится здесь мистика, обратитесь в Канцелярию, в конце концов!
Крамби едва заметно шевельнулся. Облизнул обескровленные губы, хотя едва ли ему удалось их смочить — язык его даже на вид казался сухим, как промокашка.
— Дело не в мистере Олдридже, — тихо произнёс он, — Его смерть — трагедия для всех нас, но в ней нет ничего противоестественного или необъяснимого. Может, это и верно был несчастный случай. У меня нет оснований сомневаться в этом.
— Тогда что? Что вы хотите?
— Чтобы вы спасли нас. Служащих моей компании. Потому что те злые и губительные силы, о которых говорил в письме мистер Олдридж, оказались не только реальны, но и проявили себя. Я не знаю суть вашего ремесла, не знаю даже названия. Но если оно может спасти… нас… меня… я… — Крамби стиснул кулаки, — Я хочу нанять Бангорского Тигра, чтобы предотвратить катастрофу.
Лэйд прикрыл глаза, чтоб собраться с мыслями.
Это не принесло ему облегчения, мысли не сделались ни более упорядоченными, ни более осмысленными, зато он получил возможность некоторое время посидеть в тишине и покое, не видя перед собой бледного взволнованного лица Крамби.
Даже в кабинете эта тишина не была полной. Он слышал шелест занавесок, колеблющихся на вялом полуденном ветру, слышал тонкое поскрипывание дерева — высушенные безжалостным солнцем доски ёрзали на своих местах.
Скрип, шелест… На какой-то миг собственный кабинет показался ему меньше обычного. Крошечной каютой в чреве большого корабля. Корабль, море, течения… Покойный мистер Олдридж, кем бы он ни был, верно понимал суть мироздания — миром правят не волны, а течения. Сокрытые в толще бытия движения сил, для которых косный человеческий разум ещё не скоро придумает подходящие названия.