— Ну-ка поясните! — рявкнул он, резко повернувшись в сторону Лэйда, — Что это должно означать?
Сохраняй спокойствие, приказал себе Лэйд. Огневая мощь, заложенная в этом существе, способна поспорить с огневой мощью роты королевской морской пехоты при поддержке пары трёхдюймовых батарей. И он наверняка делается всё сильнее с каждой минутой. В твоих интересах не злить его и не раздражать, Лэйд Лайвстоун.
— Деньги, — устало произнёс он, — Всё всегда начинается с денег, не так ли? Вспомните великий Железнодорожный кризис, разразившийся два года назад. Тот самый, который оставил «Биржевую компанию Олдриджа и Крамби» без средств к существованию и едва не утопил. Помните?
— Ещё бы не помнить. Я думал, мы не переживём того года…
— И не пережили бы, — заверил его Лэйд, — Кабы мистер Олдридж в решающий момент не достал денег, чтобы заколотить пробоину ниже ватерлинии. Четыреста монет. Четыреста фунтов стерлингов, которые он вынул, точно фокусник, из пустоты именно тогда, когда эти деньги отчаянно вам требовались. Вы ведь так и не узнали, откуда он их достал, не так ли?
Крамби раздражённо дёрнул плечом.
— Должно быть, разбил старую копилку. Ту самую, что приберегал на свои похороны. А может, нажал на кого-то из старых знакомых. Не знаю и не хочу знать! Его долг не покрыт этими деньгами!
— Но вы знали, что он приказал на счёт этих денег. Помните, вы сами поведали мне об этом, когда мы ехали в локомобиле. Одна из причуд вашего компаньона, о которой вы поведали мне, посмеиваясь. Передавая вам деньги — мешочек с четырьмя сотнями звенящих монет — он взял с вас клятву. Обещание. Помните, в чём оно заключалось?
Крамби шмыгнул носом, отчего на миг показался ещё более юным, чем на самом деле. Сущий мальчишка, нацепивший дорогой костюм.
— Представьте себе, помню. Он хотел, чтобы я избавился от этих денег.
— Верно. Чтобы как только минет кризис, вы любой ценой изъяли эти деньги из оборота компании и вышвырнули их. Сожгли, утопили, развеяли по ветру…
— Я выполнил его инструкции надлежащим образом, — произнёс Крамби сквозь зубы, — Я…
— Да. Помню. Отдали их в приют Святой Агафии, верно? Все четыреста фунтов вплоть до последнего пенни.
Обескровленное лицо Крамби не приобрело живого цвета, но на его скулах выступили розовые пятна.
— Да. Да, чёрт возьми! Отдал, будь они неладны!
Лэйд поднял указательный палец и направил его на Крамби. Так внушительно, точно это был ствол револьвера.
— Вы точно уверены в этом?
— Ещё бы!
— Если вы хоть раз в жизни бывали в приюте Святой Агафии, наверняка должны быть знакомы с мисс Гаррисон. Она — местная достопримечательность и, заодно, одна из постоянных обитателей. Удивительно живая особа, гиперобщительная и наделённая необычным чувством юмора. Иногда мне кажется, она способна заговорить до смерти любого и неистощима на выдумки. Она вам встречалась?
Крамби наморщил лоб.
— Да, я помню её, хоть и мельком.
— Она и вас утомила своими беседами?
Крамби слабо улыбнулся.
— Немного. Признаться, от неё было… непросто отделаться. Но у меня было не так уж много времени и я…
— Вы лжёте, Крамби.
— Что?
Слабая улыбка на губах Крамби мгновенно пожухла, как осенний листок.
— Вы лжёте, — повторил Лэйд, внимательно глядя ему в глаза, — И только что продемонстрировали это. Мисс Гаррисон в самом деле находится на попечении приюта Святой Агафии. Она моя давняя подруга. Но вы определённо не знаете её, иначе непременно запомнили бы. Более того, вы даже не переступали ногой его порога.
Из Крамби вырвался воздух. Не как из лопнувшего воздушного шарика, мгновенно, а в несколько сильных выдохов-толчков.
— Ах вы…
Лэйд не дал ему продолжить.
— Вы дурак, мистер Крамби, — тяжело и веско произнёс он, — Самонадеянный дурак, уничтоживший своё будущее и жизни многих людей своей никчёмной алчностью. Имея миллионы фунтов в будущем, вы не удержались от того, чтобы ухватить жалкие крохи — и поплатились за это. Вы ослушались своего компаньона.
— Убийцу и лжеца!
— Может и так, — легко согласился Лэйд, — А ещё — могущественного специалиста по тайным материям, который в прошлом повелевал такими стихиями, которые вам и не снились! Вот в чём истинная опасность молодости. Не в ветренности, как брюзжат мающиеся подагрой ворчуны вроде меня. Не в дурном вкусе, хотя и на этот счёт есть много сторонников. Главная беда молодости — самоуверенность. Она так пренебрежительно смотрит на всё окружающее, так презирает никчёмную старость, возящуюся в своём тёплом мышином углу и склонную преувеличивать стократ любую опасность…