— Она была очень дорогая. Её уже невозможно найти в магазинах. Она стоила больше, чем твой отец заплатил за твою маму!
Я оступился и упал. Лаоху зарычал и прыгнул Марку в лицо.
Марк заорал больше от неожиданности и страха, чем от боли. Ведь Лаоху был сделан всего лишь из бумаги.
Тигриный рык задохнулся, когда Марк схватил Лаоху, смял в руке, а потом разорвал пополам. Он скомкал два куска бумаги и бросил их мне.
— Вот твой дурацкий китайский мусор.
Когда Марк ушёл, я долго и безуспешно пытался склеить вместе бумагу, распрямить куски и снова сложить Лаоху по оставшимся складкам. Тихонечко остальные звери пробрались в комнату и столпились вокруг нас, меня и разорванной обёрточной бумаги, которая когда-то была Лаоху.
Мой конфликт с Марком вовсе не был исчерпан. В школе у него было много друзей. И я бы не хотел вспоминать те две недели, которые последовали после.
В конце двух этих недель, в пятницу, я пришёл домой.
— Сюэсяо хао ма? — спросила Мама. Я ничего не ответил и пошёл в ванную. Я посмотрелся в зеркало. Я совершенно не похож на неё.
За ужином я спросил Папу:
— Разве у меня лицо китаёзы?
Папа отложил палочки для еды. Хотя я не рассказывал ему ничего из того, что происходило в школе, кажется, он догадывался. Он закрыл глаза, потёр переносицу.
— Конечно же, нет.
Мама непонимающе посмотрела на Папу.
— Ша дзяо китаёза?
— По-английски, — попросил я. — Говори по-английски.
Она попыталась:
— Что случилось?
Я отодвинул палочки и миску, в которой лежала варёная говядина пяти вкусов, поджаренная в раскалённом масле.
— Нам стоит питаться американской едой.
Папа попытался вразумить меня:
— Но во многих семьях время от времени готовят китайскую еду.
— Мы не такие. — Я смотрел на него. — В других семьях мамы американки.
Он отвёл взгляд. Затем положил руку Маме на плечо.
— Я достану для тебя поваренную книгу.
Мама повернулась ко мне.
— Бу хаочи?
— По-английски, — снова сказал я, повышая голос. — Говори по-английски.
Мама протянула руку и потрогала мой лоб, проверяя, нет ли у меня жара.
— Фашаолэ?
Я скинул её руку.
— Со мной всё нормально. Говори по английски! — я уже кричал.
— Говори с ним по-английски, — сказал Папа Маме. — Ты знала, что это обязательно случится когда-то. Чего ты ждала?
У Мамы опустились руки. Она села, посмотрела на Папу, потом на меня и опять на Папу. Она попыталась что-то сказать, остановилась, снова попыталась и снова остановилась.
— Ты должна, — сказал Папа. — Мне-то это не мешает. Но Джек так не может.
Мама посмотрела на него.
— Когда я говорю «любовь», я чувствую вот здесь вот. — Она показала на губы. — Но когда я говорю «ай», я чувствую вот тут. — И она положила руку на сердце.
Папа тряханул головой.
— Ты в Америке.
Мама сгорбилась на своём стуле. Сейчас она выглядела как водный буйвол после того, как Лаоху поймал его и выдавил весь воздух.
— И я хочу нормальных игрушек.
Папа купил мне полный набор фигурок героев Звёздных Войн. Я отдал Оби-Ван Кеноби Марку.
Я сложил бумажных зверей в большую коробку из-под обуви и задвинул её под кровать.
Следующим утром животные выбрались и разбежались по своим обычным местам в комнате. Я заново поймал их, снова сложил в коробку и приклеил её крышку скотчем. Но они там так шумели, что, в конце концов, я был вынужден спрятать её на чердаке, в самом дальнем углу.
Если Мама говорила со мной по-китайски, я не отвечал ей. Она пробовала общаться по-английски. Но её акцент и ломаные фразы только раздражали меня. Я пытался поправлять её. И в итоге она перестала говорить, когда я был рядом.
Теперь, если ей что-то надо было от меня, она показывала это жестами и мимикой. Она пыталась обнимать меня так, как обнимают своих детей матери в американских телешоу. А мне эти объятия казались такими вымученными, неестественными, нелепыми и смешными. Она почувствовала, что мне совсем не по душе объятья, и прекратила.
— Ты не должен так третировать мать, — пытался говорить со мной Папа. Но при этом он не смотрел мне в глаза. Мне кажется, в глубине он сам понимал, что городок в Коннектикуте не совсем подходящее место для крестьянской девчонки из Китая.
Мама училась готовить по-американски. Я играл в видеоигры и учил французский.
Время от времени я видел, как на кухне она внимательно всматривается в расстеленный на столе лист обёрточный бумаги. А потом на тумбочке у моей кровати появлялся новый бумажный зверёк, который пытался прижаться ко мне. Я брал их, выдавливал воздух, а потом клал в коробку на чердаке.