Бумбараш ползет. Проверил, в целости ли за пазухой пакет. Он на месте.
Бежит Бумбараш лесом. Мелькнула тревога на лице. Нет пакета! Испугался, ищет. А он — чертов пакет! — куда-то за спину съехал… Нашел, бежит дальше.
Вдруг голоса:
— Стой! Кого черт несет?
Бумбараш замер.
Видит — за деревьями кавалерист скачет по лесной тропе. Погоны на гимнастерке.
— Пропуск! — останавливают его часовые, они тоже в погонах. — Пароль?
— Бомба! — отвечает кавалерист, придерживая горячего коня. — Отзыв?
— Борисоглебск! — отвечают часовые.
А Бумбараш в нескольких шагах от них. Не шелохнется. Все слышит, на ус мотает…
Быстрым шагом идет Бумбараш. Лес вокруг. То и дело проверяет, на месте ли пакет.
Хлестко звучит чей-то голос: «Руки вверх!»
Бумбараш застывает. Оборачивается.
Молодой русоволосый солдатик в мятых засаленных погонах.
Он в нескольких шагах. Застиг, гад, врасплох. Держит Бумбараша на прицеле.
Ничего не поделаешь. Приходится поднимать руки.
Бумбараш мучительно думает, как выпутаться… Вдруг улыбка не к месту. Бумбараш качает головой, спрашивает уверенно — даже покровительственно:
— Чего ж ты, служивый, уставу нарушаешь? Сперва полагается пароль спросить, а потом хвататься и всякие неприличные слова говорить!
— Пароль! — заорал русоволосый солдатик, не спуская Бумбараша с мушки винтовки.
— Бомба, — ответил Бумбараш.
— Верно, — растерянно произнес солдатик.
— А я и отзыв знаю, — похвалился Бумбараш. — Хочешь, скажу?
— Давай!
— Борисоглебск! — выпалил Бумбараш.
— Верно, — подтвердил русоволосый солдатик. Он был обескуражен услышанным. И, принимая Бумбараша за своего, спросил — А где твои погоны, солдат?
Бумбараш не растерялся.
— Его сиятельство… — начал он сразу, — сиятельство граф, князь и барон главнокомандующий послали меня к красным в тыл… Поесть не найдется?
Русоволосый солдатик достал из кармана краюху, разломил пополам. Одну половину дал Бумбарашу, добавив к ней луковицу, вторую принялся есть сам.
— Рассказывай, — сказал он. — Ешь и рассказывай!
— Ну, красные меня зацепили, — продолжал Бумбараш, — потом судили под командованием самого председателя Военного отдела Трибунала, а также под соблюдением уполномоченного Особого отдела, — и с облегчением Бумбараш закончил — А я удрал! Издалека, служивый, топаешь?
— С важным донесением, — похвастал русоволосый солдатик, не желая отставать в своей значимости от Бумбараша.
— Покажь!
— А нету, — ухмыльнулся русоволосый. — Во мне оно! — Солдатик постучал себя по виску. — В моем котелке! Удобный я человек для донесений: красные схапают, пакет скушивать не надо! Все сведения в моем нутре!
— Врешь ты, — не поверил Бумбараш.
— Вру? Я? Скажи что-нибудь длиннющее да заковыристое — враз запомню. Даже с иноземными словами…
— С иноземными можно, — проговорил Бумбараш. — Мой батька как вернулся с турецкой войны, стал детей рожать да дурацкие имена им давать. Брат — Миланий, сестра — Миссисипи. Я лично Бумбараш — тоже придурковатое имя. Самый младший у нас Рокфор. А еще раньше были Террор, Провиданс, Мадрид — эти братья-сестры еще до меня поумирали. Язык сломаешь, пока всех назовешь!
К большому удивлению Бумбараша русоволосый повторил все сказанное без запинки — слово в слово! И добавил от себя:
— Меня самого господин полковник Корш иноземным словом прозвали — Феномен! «Тебе, — говорят они, — Стригунов, учиться, в тебе божий дар обитает необыкновенной редкости…». Рюмку их благородие полковник Корш каждое утро мне дает, в сытности моя служба.
— А далеко донесение несешь в своем нутре?
— На Семеновские хутора.
— А, Семеновские? — ахнул Бумбараш. — Да там вчерашней полночью такое зарево было… Уж не спалили ли красные партизаны те самые Семеновские хутора? Смотри, нарвешься!
Русоволосый солдатик поглядел на него с недоверием.
Разубеждать его Бумбараш не стал.
— Может, и не Семеновские хутора горели, а какие другие… Разве отсюда разберешь? Полезай-ка, служивый, на дерево, оттуда все как на ладони видать! Сам бы полез, да в том бою с красными ногу зашиб, вот посмотри!
— Что увижу, все запомню, будто по плану, — сказал русоволосый солдатик и полез на дерево, не выпуская из рук винтовки. К ней был примкнут штык. Лезть было неудобно.
— Давай подержу, — предложил свои услуги Бумбараш.
Но солдатик, не доверяя ему до конца, сделал вид, что не слышит.
Наконец умаявшись с винтовкой, солдатик пристроил ее на высокой ветке, уперев для надежности штыком в кору ствола.
Когда он налегке полез выше, Бумбараш с хрустом обломил сухостойную лесину… Русоволосый солдатик почуял опасность. Но он успел подняться высоко и достать винтовку не мог.
С лесиной наперевес Бумбараш разбежался, подпрыгнул…
Конец лесины задел винтовку — и славная русская трехлинейка грохнулась в траву.
Бумбараш ловко схватил ее.
От такого наглого коварства русоволосый солдатик заплакал.
— Гад! — закричал он в бессильной злобе, размазывая по лицу мальчишеские слезы. — Красная сволочь!
После таких слов Бумбараш взял его на прицел.
— Выкладывай донесение, которое в тебе, беляк!
— Чего схотел!.. Важную донесению ему! — заорал он возмущенно. — В аду будем красных жарить! На красных сковородках!
— Эх, хлопец! — вздохнул Бумбараш. — Не петушись, сперва послушай мое слово.
Русоволосый солдатик замолчал.
— Купил тебя благородие полковник Корш за стопку водки. С потрохами купил и твоим башковитым нутром, — говорил Бумбараш. — Да ничего… Агитировать нету времени. Супротив тебя как личности ничего не имею, к тому же благодарственно помню, как ты мне последнюю краюху скормил.
— Последнюю, — подтвердил русоволосый.
Кричать он уже перестал, присмирел, догадываясь, что его ожидает в скором времени.
— Неохота брать грех на душу, — признался Бумбараш, — но придется. Потому как твое донесение может повредить делу революции, а также памяти погубленной Яшкиной жизни. Так что считай, что я расстреливаю не тебя, а донесение, которое в твоем нутре!
Русоволосый солдатик завыл, и Бумбараш оборвал его вой выстрелом с близкого расстояния.
Степь. Открытая. Просторная. Палит солнце.
Бумбараш то бежит, то идет, торопится. Тяжело дышит. Издали приметил сруб пастушьего колодца, устремился к нему.
Бумбараш пил воду, когда услышал топот коней. Оторвал от ведерка губы, поднял голову — невдалеке катилась по степи пыль.
В сторону колодца скакал конный белогвардейский разъезд — всадников пятнадцать.
Бумбараш хватается за винтовку, лязгает затвором. Пятнадцать конников, а он один… Прыгает на сруб, хватается за цепь. Набирая скорость, вращается ворот. Вместе с ведерком, вцепившись в него обеими руками, Бумбараш скользит в колодец.
Конный разъезд подъезжает к колодцу.
Слегка раскачивается цепь, но колесо ворота уже неподвижно.
Привстав в стременах, офицер оглядывает степь. Спрашивает:
— Где же тот, что бежал?
— Не могу знать, ваше благородие! — тупо рапортует солдат.
В полутемном сыром мешке колодца голоса белогвардейцев чуть слышны. «Напоите лошадей!» — доносится до Бумбараша команда, и вскоре перед ним, едва не ударив по голове, падает с плеском ведро. Бумбараш помогает ему наполниться водой, и вот уже ведро вытягивают наверх.
Изо всех сил Бумбараш борется с желанием чихнуть. Но чих побеждает. Тут же наверху у сруба появляется белоказак. Он заглядывает в колодец, всматривается…
— Эй, кто там чихает?
— Черти домовые чихают! — насмешничают над казаком солдаты. — Тебе все чудится!
— А вот сейчас гранату в колодезь спущу, и увидите, что вода станет красной от крови, — упрямо отвечает белоказак. Он направляется к офицеру: — Ваше благородие, разрешите гранату кинуть! Там чихают! — И указывает на колодец.