На кухне радио орало так, что было слышно в зале. Рифат, не любил лишнего шума, он вычитал в одним умном журнале, что громкие звуки утомляют человека, как тяжелая физическая нагрузка. И строго предупредил Зинаиду, чтобы она не врубала шарманку слишком громко. На мгновение Рифату показалось, что его зовет хозяин заведения. Но, видимо, послышалось. Рифат допил напиток, глянул на часы, можно посидеть еще немного, только сначала надо выключить радио. Он поднялся и направился на кухню. Рифат оказался в середине темного коридора, когда услышал какую-то возню в подсобке. И слабый голос дяди Миши. Слов не разобрать, но и без слов понятно: что-то случилось. Возможно, Шубин пересчитывал запасы консервов и неосторожно грохнулся вниз с высокого чурбана.
Рифат дернул на себя ручку двери. Но она почему-то не открылась.
— Михал Палыч, ты там? — крикнул Рифат. — Открывай. Слышь…
В ответ какое-то мычание, звук жестянки, упавшей вниз, подозрительные шорохи. Дверь с другой стороны можно закрыть на хлипкий крючок. Замка тут нет. Рифат поплевал на ладонь, крепко вцепился в ручку, отступил на полшага, резко повернув корпус, рванул дверь на себя. Крючок вылетел из ржавой петли. На мгновение Рифат увидел Шубина и не сразу узнал его.
Тот сидел на полу, привалившись спиной к стояку полки. Лицо распухло от побоев, будто его накусали пчелы, губы вывернулись наизнанку. Рубаха разорвана до пупа, грудь залита кровью. За короткое мгновение Рифат сумел разглядеть нападавших: один — длинный выродок с граблями вместо рук. Второй какой-то квадратный, с тяжелой челюстью неандертальца. Длинный, кажется, оробел, шагнул назад. Но тут из-за его спины вылетел второй малый и ударил Рифата по голове огнетушителем.
Дядя Миша открыл глаза, когда ощутил во рту солено-сладкий вкус крови. Он все еще сидел на полу, кто-то лил воду ему на голову. Шубин застонал и плотнее уперся руками в пол. Сладкая вода пенилась и стекала за шиворот рубахи. Он почувствовал, как в кровоточащие губы с силой ткнули стволом пистолета, заставляя шире открыть рот. Шубин подумал, что через мгновение его не станет, но он так и не узнает, за что был убит.
— Шире открой пасть, — заорал ему в лицо Желтый. — Еще шире. Тварь такая, ни хера не понимает. Ну, тебе говорят.
Шубин приоткрыл рот, ощутив запах горелого пороха и солидола, которым смазывали пистолет.
— Ты был когда-нибудь у доктора? — заорал Желтый. — А почему не умеешь открывать рот? Ну же.
В спину толкал Кубик.
— Дай я его, — горячо повторял он. — Дай я. Ну, какая тебе разница.
— Да пошел ты, — отозвался Желтый. — Слышь, дядя Миша, ты сдохнуть хочешь? Прямо сейчас?
Шубин что-то промычал, хотел помотать головой, но мешал ствол пистолета, который Желтый протолкнул едва ли не в самое горло.
— Тогда так, старик. Слушай внимательно.
Если бы ствол вынули изо рта, Шубин сказал своим обидчикам, что уже платит местному авторитету Постникову за защиту бизнеса. Он не может платить всем без разбора. Потому что денег слишком мало, а желающим прокатиться на дармовщинку — счета нет. У молодых людей будут большие неприятности, когда Постников увидит физиономию Шубина и услышит его рассказ. Неприятности — слабо сказано. У авторитета крутой нрав, и он очень не любит чужаков, которые пытаются кормиться на его территории.
— Мы знаем, что ты платишь Постному, — неожиданно заявил парень. — Теперь все отменяется. Будешь платить нам. То бишь Саше Коряге. Про тем же дням, ту же сумму, что и Постному. Но на пятьдесят процентов больше.
Дядя Миша что-то промычал в ответ. Он не мог сказать ничего со стволом во рту и головой, которая просто разваливалась на части от боли.
— Не понял? — насторожился Желтый. — Ты что-то имеешь против?
Шубин шмыгнул разбитым носом, давая понять, что ничего не имеет против. Желтый вытащил ствол изо рта хозяина заведения, вытер пистолет о штаны дяди Миши и сунул под ремень.
— Мы уходим по-английски, — сказал Кубик. — Не прощаясь. Английский этикет — это сейчас очень модно.
Он пнул Шубина подметкой в грудь, наклонившись, плюнул в окровавленное лицо. Затем вытащил огнетушитель в коридор. На полу валялся повар, медленно приходящий в чувство. Кубик долбанул Рифата огнетушителем по загривку и следом за Желтым вышел на кухню. Здесь они сбросили на пол кастрюлю с бефстроганов, опрокинули корзину с помидорами и сорвали цепочку с помощницы повара, пролежавшей под столом все это время. Зинаида не посмела шелохнуться, даже пикнуть. Она проводила молодых людей взглядом и только тогда волю чувствам, села на пол и разрыдалась в фартук.
Глава вторая
Информация о том, что заключенный номер триста семь, особо опасный рецидивист Константин Андреевич Огородников, он же Кот, готовит побег из колонии, поступила в оперативную часть неделю назад. Только эта короткая информация. И больше ни слова. Одиночный тот побег или в составе группы, кто помогает потенциальному беглецу с воли, на какой день намечено сие событие и как оно будет проходить? Эти и множество других важных вопросов оставались без ответа.
Заместитель начальника колонии строгого режима, в просторечии кум, Сергей Петрович Чугур, поставил на уши всех, и своего лучшего осведомителя Пашку Осипова по кличке Цика, определив для него задачу: любыми способами добыть информацию о предстоящем побеге. И посулил активисту солидный бакшиш. Но все без толку: сучий шепот не был слышен в кабинете кума. Вчера под вечер Цика дал знать, что появились новые данные, раскрывающие план преступления. Кум вздохнул с облегчением и первую ночь за неделю хорошо выспался.