— Рассматривает. Затягивает, конечно, но на демократических позициях. Полиция в боевой готовности… как я знаю. Готовность номер один. Как положено. И пожарники тоже, и медики, и МЧС. Шойгу в штабе, Нургалиев и другие.
— Понятно. А что Хмуров?
— Хмуров? А что Хмуров? Хмуров бороду чешет. Ха-ха… — Политтехнолог расплывается в усмешке, но улыбка тут же слетает с лица. — Извините, вырвалось! Я с ним полчаса назад по мобильнику разговаривал, говорит, всё нормально. Голос бодрый. За пятьдесят процентов уйдём, говорит… плюс — минус… Не беспокойтесь.
— Я не беспокоюсь, это пусть он беспокоится. Никаких минусов быть не должно. Это исключено.
Политтехнолог ответить не успевает, в дверях спортзала появляется подтянутая фигура секретаря премьера, за ним выглядывает начальник личной охраны. Секретарь извинительно показывает на свои наручные часы.
— Всё, понял, время вышло, — говорит премьер политтехнологу, сбрасывая с пальца зажим сканера, легко поднимается. — Всю информацию мне на рабочий стол. — Не глядя, бросает. — Я на онлайне.
— Есть, господин премьер-министр. Уже там.
Премьер направляется в бассейн, проплывает обычные, туда и обратно 2–3 километра, идёт в душевую комнату. За ним следуют секретарь и охранник. Борьба на татами естественно прекратилась, борцы бегут в другую сторону спортзала, в свою душевую и свою раздевалку. Запоздало вспыхивают блицы фотовспышек.
Стоя под струями горячей воды, премьер выслушивает программу окончания дня.
— Сейчас у вас расслабляющий массаж, Виктор Викторович, потом осмотр врача, лёгкий ужин, затем вам нужно проехать в штаб. Вас президент ждёт, потом…
Брызги воды разлетаются во все стороны, секретарь осторожно отступает на шаг.
— Я помню. — Отфыркиваясь от воды, льющейся из большого душевого диска, замечает премьер. Коротко при этом, глянув на секретаря, усмехается. — Главное, мне на ночь сегодня нужно воспользоваться специальным унитазом, так, да?
— Да, Виктор Викторович, — пропуская иронию в словах премьера, оправдывается секретарь, — медики должны провести анализы. Это обязательно. Раз в неделю. Вы сами программу утверждали.
— Кстати, а я картошки хочу жаренной, с луком и селёдкой…
Секретарь вздрагивает, как от озноба.
— Нельзя, Виктор Викторович, вам нельзя, — весь его вид говорит о сильном недоумении, даже порицании, — вы же знаете, ваш личный диетолог категорически против жаренного, сладкого и солёного… Ваше меню давно уже утверждено и строго расписано. На весь месяц. Нарушать нельзя.
— Как же я устал от всех этих программ и правил… — Говорит премьер, щурясь от воды, резко смахивай руками воду с головы, — Тьфу! — отфыркивается, перекрывает краны.
Не отстраняясь, видя расползающиеся тёмные следы от воды на своём костюме, секретарь заключает.
— У вас работа такая, Виктор Викторович.
— Знаю. Ты вот что, дорогой мой, выкрои-ка мне минут тридцать — сорок свободного времени перед отбоем…
— Не могу, Виктор Викторович. У вас ни минуты свободной. Всё занято. На вечер и на ночь плотный график.
— А ты найди. Это распоряжение. Считай, приказ.
Премьер смотрит на секретаря особым, холодным, не мигающим требовательным взглядом.
— Ладно, я найду, — под взглядом смявшись, как пустая пивная банка, соглашается секретарь. — Но, напоминаю, — смятая пивная банка хрустит вмятинами, — в активной фазе сна вам обязательно придётся прослушать показатели экономики Казахстана. Запомнить. Это обязательно. У вас завтра встреча с премьер-министром этой страны. В 10 часов 25 минут. Проработка материалов по договорам о совместном производстве калийной соли. Материал уже готов, медики проверили, программисты ввели в ваш компьютер. Дискета у дежурного, специалист уже приехал. Потом программа по объединению Газпрома с Белтрансгазом. Она, как в записке значится, минут на тридцать. Дискета тоже уже в компьютере. Потом восстанавливающий сон. В Минск вы улетаете сразу после встречи с премьер-министром Казахстана. Президент Лукашенко ждёт. Документы у вас на рабочем столе. Спецслужбы уже на месте, и ваш лимузин тоже. Оба.
— Значит с 23-х до 24-х часов, да? — премьер гипнотизирует секретаря взглядом.
— До 23-х… тридцати. — Мнётся секретарь.
— До 23-х сорока. — Настаивает премьер.
— Ладно, Виктор Викторович, пусть так, но мне будет трудно…
— Ничего, всем сейчас трудно. И тебе тоже, и мне. Свободен. Скажи, пусть Вова зайдёт.
Спиной поворачивается к секретарю, вновь открывает краны, из душевого диска обрушивается вода, разбившись о мраморные плиты на стенах и на полу, разлетается мириадами брызг. Что-то напевая, бормоча под нос, Виктор Викторович намыливает голову. Секретарь выходит, кивает головой личному телохранителю премьера «тебя вызывают, зайди». Вова, на самом деле подполковник ФСБ, вместе с тем и сотрудник ФСО, Владимир Останин, начальник личной охраны премьер-министра, внешне крепкий, под два метра ростом, человек, специально обученный, подготовленный для охраны тела важного лица государства, неоднократный при этом победитель соревнований по боям без правил, различных армейских соревнований по самбо, дзюдо и карате, не считая остального военно-прикладного, вскакивает со стула, легонько пристукнув, открывает дверь.