Не оборачиваясь, премьер спрашивает:
— У тебя всё там готово? Эксцессов в Минске не будет?
— Никак нет, Виктор Викторович. Как всегда. Тьфу, тьфу, тьфу… Всё под контролем… — И со значением осторожно подчёркивает.
— Если вы не будете выходить из машины, конечно… Утверждённые дороги проверены, боковые проезды тоже, снайперы на точках. Резиденция просканирована. Везде выставлены совместные посты. Машины и водители уже на месте. Оба правительственные борта и экипажи на «товсь». Всё как всегда. Представители МИДа с Лавровым, Минэкономразвития с Набиулиной, Газпром с Миллером и двумя замами, наш Протокольный отдел, Песков со своими и трое референтов, девять журналистов и двенадцать телерепортёров с оборудованием уже утверждены, согласие получили, подтверждение пришло, и ваша охрана — всего шестьдесят девять человек, — все до одного проверены и аккредитованы. Я лично все заявки просмотрел. Полетим двумя бортами. Всё в порядке, Виктор Викторович.
— А Лукашенко как, его чиновники, что слышно?
— Не знаю. Готовятся, наверное. Это к разведке и Лаврову, не ко мне. Я же с его службистами разговаривал.
— Понятно. Тебе задание. Сегодня в 23.00, без опозданий, доставишь одного человека сюда. Ты знаешь кого.
— В смысле, Надежду?
— Ну, ты и дуб, Вова! Извини. Я же предупреждал, не называть имён? — Премьер выразительно кивает головой на потолок. — Предупреждал?
— Виноват, Виктор Викторович, предупреждали. — Понимающе соглашается охранник. — Я с этими выборами просто… Извините. Доставлю без сучка и задоринки, то есть без опозданий. Виноват, Виктор Викторович, больше не повторится.
— Ну-ну! — Премьер коротко смотрит на расстроенное лицо бодигарда, растирает тело полотенцем, бросает его в корзину. — А в 23.40 — обратно. — И добавляет. — Всё тихо и без проблем. Понятно?
— Так точно, Виктор Викторович, тихо и без проблем. Сделаем.
— Не сделаем, а ты сделаешь! Лично, ты! Без всех твоих этих… помощников. Понятно?
— Так точно, Виктор Викторович, лично и… без проблем.
— Ну, вот и молодец! Всё, теперь к массажисту.
— Есть к массажисту. Он на месте.
Но премьер не успевает, на столе, рядом со свежим нижним бельём, раздаётся звонок мобильного телефона — новый пиджак на манекене, брюки на вешалах, туфли с носками под поясным манекеном. Выразительно подняв руку с указательным пальцем, премьер останавливается…
— О! Кстати! — замечает он, и машет охраннику. — Ты иди-иди, я сейчас. — Пряча улыбку, возвращается к требовательному сигналу личного телефона, который предназначен только для одного человека. Вовремя она звонит, соскучилась, и я тоже, думает премьер, с улыбкой беря телефон.
— Да, — с улыбкой говорит он, — я слушаю, дорогая.
В ответ звучит другой голос, не тот, который он ждал, а мужской. Хриплый, не знакомый, не узнаваемый.
— Ага, привет, привет, дорогой. Поздравляю с победой на выборах в Госдуму. Можешь подавать документы.
Улыбка сползла с лица премьера, он побледнел.
— Простите, кто это? Вы ошиблись номером… — Едва проговорил он, поражаясь не столько самому тону разговора, сколько самим звонком. Об этом номере ни одна душа в правительстве не знала, и не могла знать, в Кремле тоже…
— Ладно, Витя, не забивай себе голову. Не парься, как сейчас говорит продвинутая молодёжь. — С заметной усмешкой произносит грубый мужской голос, явно искажённый либо расстоянием, либо спецсредствами. — Делай что сказали. Подавай заявку.
Кровь прихлынула к лицу премьера, вернулось самообладание, и амбиции.
— Одну минуту, — говорит он сухо и официально, с вызовом, — представьтесь, пож…
Но напрасно, в телефоне слышатся сигналы окончания разговора. Абонент отключился. Премьер впился взглядом в экран дисплея… Нет, на экране телефона номер абонента не обозначился. Следовало срочно установить данные абонента. Срочно! Премьер выскочил в коридор. Охранник Владимир Останин был на месте, ждал.